Закончен школьный роман...

А Ника и не представляла, что можно почувствовать себя еще прекраснее и счастливее, чем чувствовала несколько мгновений назад. А еще рядом с ним она ощущала себя надежно и уверенно, становилась сильной и смелой, способной решить любой вопрос и справиться с любой проблемой. И даже когда однажды им навстречу попался Денис, который, естественно, вовсе не обрадовался, а надменно ухмыльнувшись, произнес: «Так вот на кого ты меня променяла!», Ника не встревожилась, боясь скандала. Вообще-то, Денис — не любитель бурных сцен и выяснений отношений, но и прикидываться равнодушным, хотя бы частично не высказав свое мнение, он не собирался.

Ника отрешенно пожала плечами, не желая вступать в разговор. Собственно, что она могла тут сказать? «Очень жаль. Я не хотела тебя обижать. Так вышло». Разве кто-то воспримет такие слова?

Хорошо, что ей ничего не пришлось говорить! Денис со Степой отошли в сторону, и Ника отвернулась от них, подумав, что никто никогда не дрался из-за нее и, конечно, сегодня тоже не подерется.

Интересно, это приятно или нет, когда из-за тебя дерутся? С одной стороны, ощущаешь свою значимость и популярность, с другой стороны, жалко, наверное. Не очень-то здорово — получить по физиономии. Но сегодня, точно, не та ситуация, чтобы из-за нее дрались. Задетое самолюбие Дениса, чувствующего себя жертвой, и холодная рассудительность Степы. Ника оглянулась, желая посмотреть, что из этого выйдет.

Ее мальчики тихо-мирно разошлись, и такое чувство — они разговаривали вовсе не о ней.

— Вы знакомы? — спросила Ника у подошедшего Степы.

— Почти нет.

— То есть?

Она хотела более подробных объяснений. Интересно же! Что общего может у них быть помимо ее, Ники? Только Степу трудно заставить рассказывать о чем-то, если он не считает это достойным внимания в виду неважности или необязательности для постороннего уха.

Степа предпочитал молчать, а Ника, вообще-то, любила поговорить, потрепать языком и тому подобное. Но со Степой она подолгу могла сидеть молча, что совершенно не тяготило ее. В такие моменты она жила, ощущала себя и его, слушала что-то более значимое, чем слова, а если, переполненная чувствами, не выдерживала бездействия и молчания, начинала напевать, в действительности осознавая смысл выражения «душа поет». Обычно она просто выводила мотивчик, предпочитая по-прежнему обходиться без слов, выбирая мелодии, которые ей особенно нравились, но чаще всего она напевала ту самую песенку, написанную специально для нее Димочкой, свою песенку.

И сейчас Ника сначала, как обычно, только мурлыкала мотив, потом увлеклась и тихонько запела, не заметив, что Степа внимательно прислушивается к ней.

— Что за песня? — вдруг спросил он. — Я никогда ее не слышал.

— А ее почти никто никогда не слышал, — легкомысленно сообщила Ника. — Это Димочкина песня. Он говорит, что написал ее для меня.

— Ты мне споешь?

— Я? Нет! Ни за что! — замахала Ника руками. — Я же умру от смущения. Лучше я принесу диск. Мне его Димочка подарил после записи. В благодарность за работу. Сначала там моя любимая песенка, после — дует, а уж потом — я одна пою. Только, пожалуйста, не слушай при мне, — умоляюще добавила она.

Степе трудно представить, как Ника вдруг умрет от смущения при всем притом, что она постоянно танцует на широкой публике, иногда подпевает со сцены все тому же Димочке — обязательно ей надо называть его так уменшительно-ласкательно! — и записала с ним в студии целый диск, но разве можно объяснить женские чувства. И он решил не высказывать посетивших его мыслей, а Нику внезапно озарила идея.

— Знаешь что? — воодушевленно воскликнула она. — Мы в выходные танцуем на празднике. Может, придешь?

На что Степа категорично заявил:

— Нет. Не приду. Там все будут пялиться на тебя. Я этого не вынесу.

— Что-что? — Нику очень заинтересовали его последние слова, но он сделал вид, словно уже совершенно не помнит, о чем секунду назад говорил, и озабоченно напомнил:

— Ты смотри, не забудь про диск! — и, лишая Нику возможности вернуться к торопливо замятой им теме, без остановки продолжил: — А лучше, давай сходим за ней прямо сейчас!

— Давай сходим, — довольно улыбаясь, благосклонно согласилась та.

Нет, нет, нет, Степочка! Как бы ты не пытался внушить Нике, будто произнесенные тобою слова не имеют большого значения и на них не стоит обращать особого внимания, она хорошо их расслышала и прекрасно поняла смысл. Они ей очень-очень понравились.

Сказать правду, Нику немного удивляло его снисходительное отношение к ее частому отсутствию из-за репетиций, выступлений, поездок, к ее грациозным красавцам-партнерам с их сильными, раскрепощенными в движении руками, к ее работе в ночном клубе и упоминаниям о каком-то Димочке. Собственно, так, наверное, и лучше. И Ника непременно бы возмутилась, если бы Степа попытался ограничивать ее. Но какое удовольствие слышать, что его задевает, когда другие смотрят на нее!

Как только Степа заполучил в руки диск, он пронзил его острым взглядом и нетерпеливо спросил:

— А можно, я у тебя послушаю?

— Хорошо, — не стала возражать Ника. — Только подожди, я сейчас уйду.