Закончен школьный роман...

Не иначе тут они и повалили стаями, как Машка определила, на походку, на взгляд, на изящное движение плеча. Да видно, не такое уж оно изящное, ежели все отскакивали в конце концов, словно мячики от стенки. Но зато у окружающих создалось впечатление, будто у Ники дел других нет, кроме как завлекать этих прыгунчиков в любых количествах и качествах.

— Никогда не думала, что пойдет обо мне слава шлюхи, — усмехнулась Ника.

Маша возмущенно качнула головой и всплеснула руками.

— Что ты городишь?

Ника вздохнула.

— Да. Тебе хорошо. С твоим Ваней.

В ответ Маша снисходительно и немного грустно улыбнулась.

— Хорошо сейчас, — согласилась. — Но сколько я ждала!

Ждала! Ника встрепенулась. Почему всегда надо ждать? Почему все время ждется? Даже когда не хочешь. Ну чего, чего ждать-то? Чего? И сколько? Зачем ждать и мучиться? Мучиться оттого, что ждешь. Без конца. Без края. А зачем?

Вот они и уезжают.

Солнечный мальчик стоял перед Никой, стараясь не показывать свою печаль. Женя-Женечка. Неужели и ты чего-то ждешь? Или Нике только кажется?

— Хочешь, я тебя поцелую?

Он не падает в обморок, не радуется, не смущается, не улыбается самодовольно, не говорит ни да, ни нет. Он едва заметно щурит глаза, словно сам еще не может понять, нужно ему или не нужно. Но все-таки он не отказывается. И Ника целует, осторожно и нежно, едва касаясь дрогнувших, неуверенных губ.

Зачем? Все-таки решила напоследок свести с ума доверчивого мальчика? Не выдержала! Проявила свою стервозность!

Она отступила назад. Немного кружилась голова. Неужели от легкого прикосновения?

Несколько безоблачных недель. Машин Ванька, с нахальной, самоуверенной улыбкой, и Женя, откровенный, естественный. Почему она предложила ему этот поцелуй? Хотела отблагодарить за теплые, солнечные дни, за искренность и беззаботность? Или пыталась уловить в едва ощутимом касании прохладных губ нечто особенное, только ей знакомое и понятное?

Ни Денис, ни Стас никогда не целовали ее так. Они сразу стремились обнаружить весь свой жаркий пыл и умелую страстность. А Ника любила эти поцелуи. Именно они пьянили больше других, неудержимо маня и обещая, несмотря на целомудренность и невесомость. Но она совершенно не хотела, чтобы чудесный, добрый мальчик ощутил все так, как ощущала она. Она уезжает завтра, и ни к чему ему тут страдать и мучиться. Ничего не значащий прощальный поцелуй. И только!

Все-таки хорошо, что ты был, Женя-Женечка! С солнечными лучами, запутавшимися в волосах, с солнечными искрами в глазах, с солнечным теплом в душе. Не обижайся на нее за этот поцелуй. Ты ведь ждал!

19

Все-таки не выдержала! Видно, права оказалась Костерина. Не пожалела даже чудного мальчика, преподнесла ему напоследок подарочек и укатила, утешаясь сознанием, будто забудет он ее через пару дней.

Ведь забудет. Правда? И никогда больше не увидит она Женю-Женечку.

Замечательно, что был он младше, что с самого начала утвердилась Ника в невозможности каких-либо других отношений. Может, непросто приходилось тебе Женя, трудно сдерживать собственные чувства, но самое лучшее, что могло быть, оно и было. Ника знала, когда и так хорошо, нельзя требовать большего. Нельзя! Иначе все обернется разочарованием и болью.

А дома за время ее отсутствия произошли перемены. Точнее, не совсем дома, в подъезде, этажом выше. Одни соседи уехали, приехали другие. Люди — как люди. Обычная семья. Мать, отец и сын. С сыном Ника столкнулась на лестнице.

Трудно не обратить внимания на незнакомого парня, встретившись с ним нос к носу.

Они обменялись короткими, быстрыми взглядами, почти не успев рассмотреть друг друга. Ника только и заметила: примерно ее ровесник, темноволосый, смуглый. Вот, наверное, и все. Она бы тут же о нем забыла, не будь он ее новым соседом. А так пришлось запомнить. Любопытно же!

А через несколько дней они сидели на лавочке у подъезда: Ника, Марина и Таня. Потом к ним пристроился Валерка, тоже Никин сосед, смешной, непутевый парень. И тут появился он. Вышел из подъезда, хотел пройти мимо, не удостаивая вниманием. Ничего не вышло. Внезапно подскочившая с места Таня изумленно воскликнула:

— Филипп! Надо же! Так вот вы куда переехали! Рядом с нами.

Он то ли усмехнулся, то ли улыбнулся, остановился перед девчонками.

— А разве ты не знала? Я думал, мои уже раз сто к вам прибегали.

— Конечно, не знала. Я только вчера приехала, — пояснила Таня.

Они разговаривали, будто вокруг никого, кроме них, и не существовало, не замечая, как Валерка что-то тихонько шепчет Нике, а Марина обеспокоенно ерзает по лавочке. Неведение, как обычно, невыразимо терзала последнюю, и, не утерпев, она легонько ткнула Таньку локтем в бок, чтобы та, наконец, вспомнила о присутствии изнывающих от любопытства обожаемых подруг.

— Ой, девочки! — опомнилась Таня. — Это — мой двоюродный брат Филипп.

— Да ну! — немного обиженная из-за вынужденного ожидания и немного разочарованная бесхитростным объяснением недовольно протянула Марина.

Валерка хихикнул какой-то своей возможно и остроумной мысли.