Закончен школьный роман...

Хотя она до последнего момента действительно не представляла, как его зовут, она знала этого мальчика. Она заметила его, наверное, еще в первый день, взглянула мельком, но сразу запомнила. Открытое лицо, светлые глаза, широкую, слегка смущенную улыбку, золотые волосы, то ли рыжие, то ли желтые, теплого солнечного света. Он и сам словно излучал тепло и свет.

— Это твой брат? — Ника все еще улыбалась, не замечая, что солнечный мальчик не сводит с нее глаз.

— Угу, — подтвердил Антон. — Только ты голову ему не морочь, дай подрасти. Обрати лучше внимание на старшего! — он вытянулся, приосанился.

Ника никак не отозвалась на его последние слова, задумчиво сидела, прижав к губам кулачок.

К Машке приехал ее несравненный Ванечка, нахально улыбнулся навстречу, скрывая чувства. Маша отреагировала почти так же, хотя Ника видела: она готова упасть в обморок от счастья или, по крайней мере, с разбегу кинуться на шею к своему сокровищу, покрыть его поцелуями и так далее, и тому подобное. Но бурные страсти оба, не сговариваясь, сдержанно отложили до более подходящего момента и для менее многолюдного места. А Нике они, вообще, показались очень похожими, и внешне, и по характеру. Она радовалась, глядя на них, и все вокруг становилось милым, легким, светлым. Ника тихонечко нежилась в добром, ласковом мире. Но, как оказалось, недопустимо долго.

К вечеру на сердце наползло что-то черное, мерзкое, к горлу подступил комок. Она, конечно, не пошла с девчонками на танцы. Какие уж тут танцы! А когда они вернулись и стали укладываться спать, осторожно выбралась на крылечко, села на ступеньку, обняла колени, сжалась в комок и крепко зажмурила глаза.

Неужели будет так: долго болеть после каждого раза, когда ее бросят, когда что-то не сложится, не сбудется, оборвется? И бог с ним, со Стасом. Невелика потеря! Все бы давно забылось, а может, уже и забылось. Но вернулось другое. Непонятное, невозможное. Разве так бывает? Машкин Ваня необъяснимо напомнил…

Внезапно Ника услышала шорох, встрепенулась, подняла голову и удивленно замерла. Перед ней стоял тот самый мальчик — ну, как его? ах, да! — Женя и с тревогой смотрел на нее светлыми глазами.

— Ты что здесь делаешь?

— Ничего, — не очень-то уверенно, но вполне спокойно ответил Женя. — Проходил мимо и увидел, что ты сидишь.

Он замолчал, чувствуя себя не очень-то уютно. Ника, опустив лицо, хмуро глянула исподлобья, и он испугался: сейчас она скажет что-нибудь резкое и грубое, отправит его куда подальше. И он уже собрался уходить, не дожидаясь неприятных слов, но Ника опередила его действие, ехидно заметив:

— Ты всегда бродишь в такое время по деревне?

Конечно, он мог бы не менее язвительно спросить подстать ей: «А ты всегда сидишь в такое время на крылечке?» Как хорошо, что он не стал этого делать, а по-прежнему искренне ответил:

— Иногда, — а потом даже более откровенно: — Очень редко. Случается.

Нике вдруг расхотелось, чтобы он уходил, и она поторопилась продолжить разговор. Все равно, о чем.

— Ты тоже на танцах был?

— Нет.

— Почему?

— Я не умею танцевать, — опять честно признался Женя, осторожно улыбнулся и сел рядом.

И Ника тоже, не удержавшись, неожиданно для себя улыбнулась в ответ. Вместе с золотоволосым, открытым мальчиком пришло вдруг к ней ощущение теплого, яркого, беззаботного летнего дня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Они еще разговаривали, медленно, тихо, о разных вещах, о самом Жене, разговаривали просто и бесхитростно. И Ника ощущала тепло, исходящее от сидящего рядом с ней человека, впитанный за день солнечный свет, изливающийся теперь в прохладе и темноте добрыми, ласковыми лучами.

Ника почти не смотрела на собеседника, слушала, глядя на дрожащие под легким ветерком листья да на темные силуэты деревенских домов, лишь иногда бросала взгляд из-под сбившейся пряди, ловила теплый блеск ясных глаз. И даже когда разговор незаметно закончился, она продолжала думать о чем-то обыкновенном, бессмысленном, приятном: о том, что тихая летняя ночь так притягательно прекрасна, о том, что цикадки в траве звенят беспечно и неугомонно, о том, что день завтра опять будет солнечным и жарким.

— Наверное, уже очень поздно! — беззаботно отметила Ника. — Тебя не будут искать?

Женя пожал плечами, но потом все-таки произнес:

— Нет.

— Ну, все равно, иди, — мягко велела ему Ника. — Я тоже пойду.

Она поднялась со ступеньки, шагнула к двери.

— Пока.

Женя тоже успел встать. Он дождался, когда за Никой закрылась дверь, и неспешно спустился с крыльца.

Они часто встречались потом: случайно, непреднамеренно, спеша по своим делам или ничего не делая. Иногда они просто кивали друг другу в знак приветствия, иногда обменивались парой слов, иногда подолгу разговаривали. Нике нравился искренний, пронизанный солнцем мальчик, с ним становилось легко и просто.