Закончен школьный роман...

Сестра мгновенно раскраснелась еще ярче, но все же сумела, безразлично махнув рукой, равнодушно протянуть: «А-а-а!» и с высокомерным видом пройти мимо застывшего приятеля, едва не задев его локтем.

— Но, Лада! — совершенно несчастным голосом тихо пробормотал Мишка.

«У него все получится!» — украдкой облегченно вздохнув, подумала Ника и, вынув из сумки принесенный сегодня диск, тихонько шмыгнула прочь из комнаты, а немного подумав, и из квартиры и отправилась на пятый этаж.

— У нас с компом проблемы. Дисковод накрылся. Вроде. Ну, в ощем, я не разбираюсь, что там. Можно, я у тебя посмотрю?

Филипп, конечно, поинтересовался, что Ника собирается смотреть.

— Запись с конкурса. Еще годичной давности. Лариса принесла. Говорит, очень удачно снято и смонтировано.

Ника уселась за компьютер, вставила диск в процессор, пощёлкала мышью и спросила:

— Ты будешь смотреть? Или тебя танцы совсем не интересуют?

Филипп шагнул к ней и слегка приобнял.

— Меня ты интересуешь. А чем ты там занимаешься, не столь важно.

Редко удается посмотреть на себя со стороны. В том есть что-то неестественное — видеть себя в прошедшем, еще раз пережить мгновенья, которые пронеслись давным-давно, хотя бы в качестве зрителя. Но танцы не имеют положения во времени, они не являются логическим продолжением повседневной жизни, они существуют независимо, не соотносятся с определенными событиями и датами. И, честно говоря, Ника воспринимала себя на экране как постороннего человека.

Да, она помнила каждое движение, ощущала его своими мышцами, своим настроением, но она знала лишь внутреннее впечатление от танца, который исполняла сама, а сейчас, глядя со стороны, она воспринимала его иначе. Даже Стас, тысячи раз виденный вблизи и издалека, казался кем-то другим.

— Странно, — проговорил за спиной Филипп.

Ника не поняла его интонаций, ревниво спросила:

— Тебе не понравилось?

— Не знаю, — в его голосе звучали растерянность и удивление. — Никогда не думал, что смогу смотреть танцы.

Как это понимать? Как комплемент или полнейшее пренебрежение к данному виду искусства? Конечно, как комплемент! Как открытие неизвестного. У него слов нет, чтобы выразить свои чувства. Хочется надеяться, что только по отношению к танцам.

Ника украдкой улыбнулась.

И вовсе Филипп не холодный, не «пуленепробиваемый», как утверждала Марина. Он страстный, жаркий, ревнивый, конечно, не болезненно ревнивый, а в меру, в самый раз.

— Интересно, как там Мишка? — вдруг вспомнила Ника.

— Какой Мишка? — мгновенно нахмурился Филипп.

— Ладин приятель. Они поссорились, и сейчас он пытается примириться.

Ника уперла взгляд в пол, словно тот был стеклянный и вовсе не мешал обозревать просторы нижней квартиры.

— Почему ты за него так беспокоишься? — Филипп немного отстранился, не сводя с Ники мрачного взгляда.

— Я не за него. Я беспокоюсь за свою сестру. Не хочется, чтобы они расстались. Мишка — такой славный парень!

— Откуда ты знаешь?

— Я с ним давно знакома.

Внезапно она опомнилась

— Ты только Ладе не говори. Ладно?

Филипп вовсе и не собирался беседовать с Ладой о ее Мишке, но все-таки недовольно уточнил:

— Почему?

И Ника продолжила откровенничать. А собственно, зачем ей было скрывать?

— Во избежание очередной заморочки. Лада какое-то время встречалась с моим бывшим парнем. Естественно, у них ничего не получилось!

Филипп мрачнел и мрачнел все больше. Он напряженно закусил нижнюю губу и вдруг спросил, с неприязнью выговаривая слова:

— А он — тоже твой бывший парень?

— Почему…

Ника хотела узнать, почему он так решил, но уже догадалась сама и весело рассмеялась.

— Ты ревнуешь? Ревнуешь, да?

— Нет! — упрямо заявил Филипп.

Конечно, Ника не поверила, обняла его, все еще улыбаясь. Сначала он безучастно стоял, мстительно неподвижен и непоколебим, а потом, более не в силах оставаться равнодушным к ее близкому присутствию и нежности рук, сжал ее в объятиях слишком крепко, нарочно причиняя боль. Ника немного задыхалась и блаженствовала.

23

Они часто встречались по утрам, заранее не планируя, случайно выходили в одно время и немного задерживались в подъезде. Они любили начинать день с долгого поцелуя. Но сегодня Филипп нагнал Нику уже на улице.

— Ты придешь вечером? — спросила Ника.

Филипп ответил не сразу. Некоторое время он молчал, глядя в сторону, что-то решая про себя, и наконец неуверенно произнес:

— Скорее всего, нет. Надо доделать курсовую. Сессия скоро.

Ника с тревогой наблюдала за ним. Такое чувство, будто он скрывает. Что-то произошло, что-то случилось, а он не решается ей рассказать.

— А когда же?

— Не знаю. Сама понимаешь, за семестр столько долгов накопилось. Надо успеть все разгрести, — он улыбнулся, немножко виновато глядя на недоумевающую Нику (это откуда у гения долги?). — Да и тебе, я думаю, некогда скучать. У тебя тоже экзамены на носу.

— У самого у тебя на носу, — по-ребячьи насупилась Ника.

— Ну, не сердись!

Филипп кротко тронул ее за руку.

— Я не сержусь.