Закончен школьный роман...

Когда Никина мама вернулась с работы, в квартире царила тишина. Значит, дома никого нет. Она прошла на кухню, поставила на стол пакет с покупками, потом направилась в ванную.

Дверь в комнату девочек была распахнута настежь. И опять, проходя мимо, она заглянула внутрь.

На Никиной кровати мирно спал Степа.

Муж всегда мечтал о сыне, да и сама Нежданова, признаться, тоже. Но судьба подарила им двух девчонок. И грех жаловаться: обе красивые, умные, талантливые. Хоть и разные. Ника ‒ порывистая, эмоциональная, чересчур самостоятельная. А Лада ‒ сдержанная, разумная, серьёзная. Вообще, идеальный ребенок!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Всю жизнь думала, что именно Лада выберет себе друга, похожего на собственного отца. Но, как обычно, поразила непредсказуемая Ника.

Вот уж, воистину, невероятная парочка! Ни дня без загадок и сюрпризов. Интересно, что у них теперь-то произошло? Почему Стёпа здесь? И где дочь?

Никина мама неслышно подошла к кровати, остановилась, разглядывая спящего.

Может, не стоит его будить? Пусть спит. А вдруг что-то стряслось с дочерью, и Степа специально остался тут, чтобы предупредить?

Нежданова тихонько тронула его плечо.

— Степа! Степ!

Он медленно открыл глаза, осмотрелся, приходя в себя, а потом спрятал лицо в подушку. Никина мама терпеливо ждала, не тормошила, не торопила. Он сел на кровати, и только тогда она спросила:

— А где Ника?

Степа мрачно глянул.

— Ника уехала в больницу. К Филиппу.

Нежданова легко заметила, с какой неприязнью произнес он чужое имя.

— Тот попал в аварию.

Она ахнула испуганно, хотела еще спросить, уточнить, узнать подробности, но, встретив сумрачный взгляд, сдержалась (кроме аварий существуют и другие ужасные происшествия), и единственное, на что решилась, поинтересоваться:

— А давно она уехала?

— Не знаю, — Степа понятия не имел, сколько уже прошло времени. — Можно, я пойду?

— Конечно.

Какой смысл Неждановой удерживать его.

— Но если хочешь, можешь остаться.

— Не хочу.

На этот раз Степе не удалось тонко отрегулировать интонации, и его слова прозвучали грубовато. Но Никина мама не возмутилась. Жалко его стало.

Подбегая к больнице, Ника уже не думала ни о Степе, ни о своих чувствах и мечтах. Нет, ничего не забылось, просто, все отступило на второй план. С Филькой случилось что-то страшное. И хотя Ника обижалась на него, она вовсе не желала ему плохого и, тем более, смерти.

Галя встретила ее у входа.

Галя — это мать Филиппа. Она сама просила Нику называть ее так, по имени. «Не люблю, когда меня называют по отчеству, — призналась она. — Видимо, до сих пор не могу остепениться». Галя — привлекательная, элегантная, эмоциональная. Действительно, какое тут отчество! И «тетя Галя» язык не поворачивался назвать.

От обычной Галиной улыбчивости не осталось и следа. В глазах — беспокойство, уголки губ изогнуты вниз, меж бровей — глубокие морщины.

— Господи! Он так и не приходит в себя! — пожаловалась она. — Ника, золотко, только ты могла подбить его на безумные поступки. Пожалуйста, помоги ему очнуться.

— Конечно, — Ника торопливо накинула протянутый ей халат. — Только не знаю… я не знаю, что надо делать.

— Я тоже не знаю, — растерянно пробормотала Галя. — Врачи говорят: надо ждать. Они сделали все, что зависело от них. И надо только ждать.

Она провела Нику в палату, а сама почему-то осталась за дверью.

Ника, стараясь ступать неслышно, тихонько подошла к кровати. Что делать? Как можно разговаривать с человеком, который тебя не слышит, который лежит в больничной кровати без сознания, весь в бинтах. Жутко смотреть на его неподвижное лицо. Что она должна сказать, чтобы он пришел в себя? Она не волшебница, она не знает чудесных заклинаний, и их чувства уже не из тех, что взывают к неугасимой жизни, отгоняют горе и даже смерть.

Ника дотронулась до его руки, неуверенно, робко.

— Это я. Ты еще помнишь меня? — она присела на стул. — Мы уже давно не встречались. Вот уж не подозревала, что тебя нельзя оставлять без присмотра!

Она разглядывала край белой простыни.

— Это же я все время попадаю в истории. То падаю, то во что-нибудь врезаюсь. Это мне вечно нужна помощь, а сама я не умею спасать. Но твоя мама позвонила. Как я могла ей отказать!

Ника решилась поднять голову, ее взгляд скользнул по его лицу.

Господи! Филькины глаза были открыты. Он смотрел на нее и даже пытался улыбнуться.

Ника растерялась.

— Ну, наконец-то! Зачем ты всех перепугал? Вот еще, выдумал…

Галя долго, взволнованно благодарила ее. За что? Она ничего не сделала. Она болтала всякую ерунду, не умоляла его вернуться и ни словом не обмолвилась о своей безграничной, жертвенной любви. Кто знает, что так оживляюще подействовало на Филиппа! Может, раньше всех остальных чувств проснулась беспокойная совесть?