Законный брак

– Лорд Джон любил собирать всякие древности, – пояснила экономка, с едва заметным неодобрением глядя на заваленный «раритетами» стол, а я подумала о том, что, возможно, слухи о сумасшествии старого лорда были не так уж преувеличены. – Ему доставляли артефакты с разных концов света, – добавила госпожа Тьюз, бросив короткий взгляд на огромный сундук, стоящий в простенке между окнами.

– Если вы не против, миледи, мы могли бы вернуться к осмотру, – негромко сказала госпожа Тьюз.

Похоже, ей тоже было неуютно в этой тесной, заставленной разнокалиберной мебелью комнате.

– Да, разумеется, – кивнула в ответ и без сожаления покинула душный кабинет.

До вечера я полностью ознакомилась с особняком и смогла оценить вкус своего супруга, сумевшего из старомодного родового гнезда сделать современный, оборудованный по последнему слову магии и техники дом. Ни у кого в Уэстене не было таких самонагревающихся котлов, вода из которых отапливала весь особняк и попадала в ванные комнаты, расположенные в каждых покоях – и в хозяйских, и в гостевых. У слуг умывальная была одна на каждую половину – женскую и мужскую, а внизу, в подвале, стояли огромные хладобуфеты и стазошкафы, умеющие сохранять продукты свежими от нескольких недель до года. Раньше я о таком только читала, а сейчас видела своими глазами. А нагревательные плиты, заменившие традиционные печи? Кухарка с особой гордостью показывала мне, как они работают, и нахваливала «доброго хозяина», постаравшегося облегчить ее труд.

Я смотрела, слушала, общалась и открывала для себя совсем другого Кейна. Вместо повесы и бабника он предстал передо мной рачительным, прогрессивным, внимательным к своим людям и… щедрым. Когда я узнала, сколько получает самая последняя служанка, то невольно подумала, что не там искала источники дохода. Надо было сразу к Кейну обращаться! Может, он захотел бы брать уроки игры на фортепиано или пожелал бы заняться вокалом. Кстати, в одной из зал, которую госпожа Тьюз гордо именовала музыкальным салоном, стоял шикарный стрендеровский рояль, и время до ужина я провела именно за ним.

Музыка всегда помогала мне справиться с плохим настроением. Кейне, Струман, Гайдер, мой любимый Иксен – их творения позволяли раствориться в лавине звуков и эмоций, выплеснуть все, что накопилось в душе, освободиться от груза проблем и найти себя. Сейчас, после неразберихи вчерашнего дня, это было жизненно необходимо.

Я играла, забыв обо всем. Мелодия любимого ноктюрна лилась из-под пальцев, заполняла зал, освобождала душу. Мне порой казалось, что Струман обладал какой-то особой, неизвестной никому магией. Его произведения в каждом сердце будили свои, особенные эмоции. Кто-то из слушателей плакал, кто-то улыбался, но равнодушных не было. Точно, магия…

Я полностью растворилась в музыке, но в какой-то момент почувствовала, что больше не одна. Не прекращая играть, немного повернула голову и заметила застывшего в дверях Кейна. Пират выглядел задумчивым, лицо его казалось умиротворенным, и даже взгляд – опасный и острый взгляд флибустьера, – сейчас был непривычно мягким.

Я продолжала делать вид, что не замечаю тайного слушателя, но это было не так-то просто. Я буквально кожей ощущала его присутствие. И Кейн, словно желая усилить разлившееся в воздухе напряжение, сделал шаг вперед. Я уловила это движение боковым зрением и почувствовала, как тяжело забилось в груди сердце. Сама не знаю, почему.

Кейн был все ближе. И с каждым пройденным им шагом, я все явственнее ощущала его за своей спиной и чувствовала, как сгущается воздух и как трудно стало дышать.

И вот уже муж стоит почти вплотную. Ноктюрн подходит к концу, но я не могу заставить себя остановиться и продолжаю играть все, что помню. Кейн молчит. Но это молчание такое… красноречивое.

Оно словно бы обнимает меня, проходится по плечам горячими ладонями, касается рук, лица, губ… И в душе, отзываясь на эти невидимые прикосновения, поднимается странное чувство, закручивается, переплетается с обрывками ночного видения, и мне кажется, что еще немного, и откроется правда, и я пойму…

– Вы неплохо играете, миледи, – неожиданно послышался низкий голос, и я очнулась. Радость от музыки схлынула, и ей на смену пришло возмущение.

Неплохо? Да меня сам мэтр Оскинд учил! И он не раз говорил, что у меня настоящий талант, развивать который я просто обязана. И я развивала. Играла по пять часов в день, не обращая внимания на усталость и лень, нашептывающую, что мне незачем так усердно трудиться, ведь я не собираюсь выступать на сцене или зарабатывать музыкой на жизнь. Хорошо, что у меня хватило ума и решимости не прислушиваться к «советчику».

– И техника хорошая, – холодно добавил супруг.

– Благодарю, милорд, – не менее холодно ответила я и поднялась со скамьи.

– Надеюсь, вы успели ознакомиться с распорядком этого дома? – небрежно поинтересовался Кейн, но я видела, каким внимательным взглядом он окинул мою фигуру. – Ужин через полчаса, а вы еще не переоделись.

В серых глазах застыло неодобрение.