Законы амазонок. Часть 2

По моей комнате то и дело снуют какие-то люди. Прислуга срочно занялась важными делами именно вокруг меня. Меня моют, чистят, блистят, и кормят. Очень много кормят… Анна причитает, что мне нужно всё съесть, чтобы не рухнуть голодным обмороком на сцене, а я больше переживаю, как бы не выдать съеденное прямо под светом софитов. Я перемеряла не менее полсотни нарядов, начиная от праздничной брони царицы амазонок, заканчивая ультрамодными, яркими платьями кривого покроя. И все же мой выбор пал на очередное платье из закромов Элеоноры. Не знаю почему, но я чувствую особую значимость в том, чтобы привнести её частичку в этот вечер. Я слышала о ней множество добрых отзывов от представителей разных социальных слоев. Возможно она и есть тот самый универсальный ключ, к сердцу народа. А еще мне нравятся её наряды из-за простоты.

Ирина в считанные часы помогает подогнать платье по фигуре. Оно неприметное, больше похоже на чехол, но в то же время очаровательно женственное. Кремового цвета, длиною до колена. По завышенному круглому горлышку усыпаны маленькие бусины. Одна оторвалась еще давно, но Ирина заменила её, так что теперь всё идеально. Мои волосы уложили в высокий строгий пучок, а на ноги разрешили надеть туфли-лодочки без каблука, и это просто чудесно. Я словно испустила не вздох от облегчения, а скинула мраморную плиту с плеч, когда поняла, что мне не нужно переживать ещё и о том, как бы не грохнуться со ступенек.

Я зубрю речь, это не так уж сложно. Каждое слово зарождает во мне жгучую надежду, что возможно теперь мы научимся жить в мире и согласии, а главное – каждый сможет найти своё место.

Палата Правления разработала сложную систему где Криос будет выступать как Федерация в состав которой войдут кантоны, сосредоточенные на своей деятельности. В каждом кантоне будет сформирована своя внутренняя система правления и выбран свой лидер, путем народного голосования. Он будет представлять свой кантон на сессиях и заседаниях Палаты Правления. Было определенно три основные направления: промышленность, технологии, и порядок. Взаимоотношения между кантонами будут выстроены на равных взаимовыгодных условиях на принципах социализма, а право выбора где жить и чем заниматься будет иметь каждый гражданин после окончания школы путем подачи заявки. Теперь любой работяга будет иметь те же права и возможности, что и заучка-интеллектуал и наоборот. А главное – никаких разграничений по половым признакам!

Мысленно я уже перенеслась в этот чудесный мир и представила, что бы я выбрала, будь у меня вместо Агоналии право выбирать чем я хочу заниматься всю оставшуюся жизнь. Ответ очевиден – я бы внесла свою лепту в развитие технологий. Возможно разработала бы новую систему орошения или нет, лучше автоматизированный загон с клин-контролем, чтобы никому больше не приходилось чистить ставни руками. Ненавижу работу на ферме!

Из розовых грез меня вырывает Ксалиос.

– Пора.

Он стоит в дверном проеме бледно-голубоватого цвета с абсолютно стеклянными глазами. Интересно, долго он меня разглядывает? Я киваю и делаю шаг в его сторону. Уже почти проскочила вперед, но он перехватывает меня за руку. Он едва придерживает меня, но от этого касания я вздрагиваю.

– Ты выглядишь просто потрясающе, ― говорит, глядя на меня по-отцовски влюбленно.

– Спасибо.

Его глаза блестят от навернувшихся слез. В благодарность я дарю ему еле заметную улыбку, и всё же уголки моих губ дрогнули искренне.

Мы садимся по машинам. С целью безопасности Гастор распорядился ехать порознь, на случай атаки протестантов. Маме не позволили со мной ехать, я должна выглядеть взрослой, слишком много глаз прикованы к каждому моему шагу. Она обещала ждать меня уже на площади, зато в качестве няньки ко мне приставили Анну. Ну и на том спасибо.

Стоит авто тронуться, мои поджилки пускаются в пляс. Слишком многое от меня зависит. А что если я не смогу растопить лед в их сердцах, или меня даже слушать не станут? Или не смогу быть убедительной и люди попросту не удосужатся поразмыслить над новой формой правления? Я тереблю подол платья, но кроме как замять край, никакого результата это не дает.

Солнце садится, наступают сумерки. Площадь густо забита шумными людьми. Их так много, что кроме голов ничего не видно. Живая стена возле дороги больше похожа на скворчащую требуху на сковородке: дрыгаются, выкрикивают что-то, и толкаются. Машина заезжает в специально выстроенный коридор из досок, что оцеплен на несколько метров со всех сторон патрульными.