Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства

По мере углубления кризиса в партии все труднее оказывалось примирить и объединить в работе ЦК, Секретариата и отделов людей, занимающих различные позиции. Не беру на себя право судить и персонально квалифицировать эти группы и течения в аппарате ЦК, ибо рассматриваю свои оценки как субъективные заметки, не претендующие на всю истину. По своим профессиональным интересам я был более осведомлен о деятельности отделов идеологически-гуманитарного и общественно-политического направления ЦК и могу свидетельствовать, что руководители этих отделов А. Дегтерев, В. Рябов, В. Мироненко, В. Купцов, В. Фалин не были консерваторами и понимали невозможность преодоления кризиса партии при сохранении старых структур, прежних приемов и методов работы. Они были людьми здравомыслящими и в меру своих сил пытались противостоять старым, отвергнутым временем позициям партийного гегемонизма в деятельности ЦК, но они не имели достаточной поддержки в Политбюро, Секретариате и мало что могли изменить, оставаясь в жесткой обойме подчинения аппарата ЦК. Конечно, дело было не только в ограниченных возможностях этих и им подобных людей, но и в волевых качествах, а главное, думаю, в сохраняющихся иллюзиях, что еще возможно без раскола, так сказать эволюционно, преодолеть размежевание в партии, примирить непримиримое. Всем, кому довелось в то время встречаться с работниками этих отделов, было видно, что они уже не верят в успех своего дела, во многом смирились с неизбежностью гибели КПСС.

Отдельные трезвомыслящие работники аппарата ЦК КПСС, а таких было немало, в своих попытках преодолеть инерцию апатии и обреченности постоянно натыкались на глухую стену пассивного консерватизма со стороны высших исполнительных органов: Политбюро и Секретариата ЦК КПСС. Этот вывод я делаю не произвольно, а опираясь на суждения других разделяющих это мнение и на то, что видел сам.

В течение 1989–1990 годов, примерно полтора года, в роли председателя Гостелерадио мне довелось регулярно присутствовать практически на всех заседаниях Политбюро. Без преувеличения скажу, что именно за это не столь продолжительное время некогда всемогущественный орган партии превратился, по существу, в консультативный совет при генеральном секретаре ЦК КПСС. Если до XXVIII съезда КПСС по принципиальным политическим проблемам еще проявлялась позиция и было заметно влияние Политбюро, можно было обнаружить и различные подходы по тем или другим вопросам Е. К. Лигачева, Н. И. Рыжкова, Э. А. Шеварднадзе, А. Н. Яковлева, то после съезда Политбюро превратилось лишь в формальный представительный орган компартий республик, который из пленума в пленум менял состав своих представителей от республик, ибо там шел распад партийных структур. Практического влияния на деятельность партии Политбюро уже фактически не оказывало. Сам характер обсуждения вопросов на Политбюро напоминал больше своеобразный симпозиум, где продолжительный обмен мнениями по тем или другим вопросам не приводил к каким-либо обязательным для исполнения решениям. Складывалось мнение, что подобный порядок работы Политбюро в полной мере импонирует генеральному секретарю ЦК КПСС, выступающему в роли руководителя этого политического симпозиума, ибо позволяет участникам свободно высказывать наболевшее и тем самым облегчить душу, а ведущему успокоить участников заседания своими назидательными оптимистическими монологами о текущем политическом моменте. В результате отчетливо проявлялось то, что я уже называл видимостью дела.

Секретариат ЦК КПСС в результате утраты постоянных связей с партийными комитетами тоже пользовался все меньшим влиянием и авторитетом в партии. Объяснялось это не только его пассивностью, неспособностью, но и, не имея реальной поддержки Политбюро проявить свою организующую роль, разнородностью позиций его членов. В результате из заседания в заседание звучали горькие признания секретарей ЦК о падении авторитета партии в общественном движении, велись критические речи о бездеятельности многих областных и республиканских партийных комитетов, а положение дел в партии от этих обменов мнениями становилось все хуже и хуже. Обсуждение вопросов на Секретариате, как и на Политбюро, все больше носило семинарский характер, где можно было обнаружить различные точки зрения, различные подходы и не было намерений действовать, вмешиваться в практику работы партийных организаций.