Заложники

Убрав, наконец, с пола вещи обратно в шкаф, вместо ужина перекусила тем, что в холодильнике имелось, заварила себе кофе и вышла с кружкой во двор, полюбоваться на сияющие звёзды в ночном небе. Она присела на лавочку рядом с оставленной ею игрушкой для Мишеньки. Тамара сразу увидела, что машинка сломана: одна из фар отсутствовала, корпус рассекала глубокая трещина, и был отколот приличный кусок пластика. Ось с передними колёсами валялась отдельно от игрушки под лавочкой.

– В нашем царстве всё стабильно, меня по-прежнему ненавидят, – констатировала Тамара увиденное, нисколько не расстроившись: по-детски выместив зло на игрушке, мальчик сам наказал себя, оставшись без подарка.

Вспомнив про соль в кофе, она подозрительно принюхалась и с осторожностью отпила. Кофе как кофе, чёрный без сахара. Но что её больше порадовало – без соли.

– Это что, наметившаяся положительная тенденция? – удивлённо хмыкнула она.

Воображение тут же принялось ей рисовать радужные картины, как Мишенька постепенно оттаивает и перестаёт устраивать ей мелкие пакости. Потом поток её сознания скатился совсем до розовых соплей про радостно машущего хвостиком чудо-юдо-китёнка с готовностью прыгающего к ней в шкатулку. И перетёк на седовласого старца, коим непременно должен оказаться образцово-показательный священник из деревушки на окраине Вологодчины, делающего пассы большим крестом у неё на кухне и распевающего раскатистым басом молитвы. А во время всего этого действа знахарь и Мишенька, взявшись за руки со смиренно-ангельскими ликами возносились бы в ослепительном свете на Небо…

– Бам! – громкий звук с гулким металлическим эхом заставил вздрогнуть Тамару от неожиданности и вернуться к суровой реальности.

От резкого движения горячий кофе из кружки щедро плеснулся ей на колено, и она зашипела от боли.

– Бам! Бам! – вылетающая из дома обувь Тамары билась в бок оцинкованного ведра, гвоздями шума вонзаясь в сонную тишину округи.

– Бам! Бам! Бам! – где-то вдали возмущённо залаял цепной пёс, призывая утихомириться нарушителей спокойствия.

Туфли, шлёпки и кроссовки валялись теперь на улице. И всё по правилам – где сказано, там и «играет».

– Хорошо, что Вероника ещё не привезла мне оставшиеся вещи, а то с моей паталогической любовью к обуви, симфонический оркестр одного ведра соседям пришлось бы слушать до следующего вечера, – хмыкнула Тамара и сделала глоток кофе.

И тут же зафыркала, заплевала – солёный! Непримиримый хулиган сменил тактику и в этот раз, насыпав соль в кружку, не стал её размешивать. А пока девушка витала в облаках, кристаллы растворились и придали напитку безупречно пакостный вкус.

– С положительной тенденцией я поторопилась, – вздохнула Тамара, – Что ж, отсутствие результата – тоже результат. С другой стороны, хорошо, что он ведёт себя как редкостный засранец: будь он паинькой-заинькой, мне тяжело было бы с ним расставаться… – девушка зевнула, вылила остатки солёного кофе и, перешагнув через валяющуюся на тропинке обувь, отправилась спать.

Как только с дивана раздалось сопение, Михаил Иванович покинул свой пост за кухонным шкафом, кинул в спящую Тамару вязь заклинаний беспробудного сна и вышел в коридор. Он схватил мальчишку за ухо как раз тогда, когда тот принялся опять выкидывать из шкафа вещи ведьмы на пол.

– Ай-яй-яй! – заскулил Мишенька, вывернулся из его руки и обиженно уставился на него, потирая саднящее ухо, – Ты чего, дядь Миш?

– А того! – сердито напустился на него знахарь, – Прекращай Тамарку тиранить! Я тебе и слова не говорил, когда ты предыдущих жиличек выгонял. С одной даже помочь взялся. С той, полоумной кликушей, у которой святая вода по всему дому в банках была расставлена. Чуть ли в туалете не стояла. Она ею разве что только полы не мыла. Суета одна, а не баба. Но Тамарка – дело другое, Тамарку не тронь!

Мишенька насупился и с упрямством молча сопел.

– Ты хоть понимаешь, пустая твоя голова, что она ведьма и может вышвырнуть тебя из дома на раз-два? Будешь потом с бродячими псами под окнами выть, а в дом войти не сможешь!

– Пусть только попробует… – угрожающе прогнусавил мальчишка.

– Кхех! А она уже попробовала! Забыл, как ловко она тебя за шкирку, точно кутёнка, ухватила? Тогда уже могла тебя выкинуть, а не стала. Пойми, другая она, не как эти… Жалеет тебя, помочь хочет…

– Мне от неё жалости и помощи не надобно!

– Не на-а-адобно ему… – перекривлял его знахарь, – А кто потом скулит и ноет в кладовке? Не знаешь? Тамарка спасти тебя хочет, вон, машинку даже подарила… Зачем поломал подарок? Не хотел принимать, так не играл бы. Ломать-то зачем?

Мишенька шмыгнул носом и виновато опустил глаза в пол:

– Я нечаянно, правда… Хотел посмотреть, а она упала и… и вот. Я не хотел…

– Не хоте-е-ел… упа-а-ала… – снова перекривлял его знахарь, – А это вот что? Что это? – он дёрнул его за вихры, скрученные на голове в виде рожек, схватил перепачканную в саже рубашечку, тыча ею ему в нос, – На кого пытаешься быть похож?! На демона? На чёрта? Надо же, сажу где-то раздобыть умудрился, перемазался весь! Ну?! Чего молчишь? Тёмным хочешь стать, как Лютариха?!