Заложники чужой воли

Не молодая, но лицо ее хранило остатки былой красоты. Вошла решительно и тут же нахмурилась, увидав типа по имени Ансгар.

–– Сын? Как ты здесь оказался? Сказал же, что будешь ночевать в усадьбе отца.

–– Я сам себе хозяин, знаешь ли… – поморщился норд, но тон сбавил, как начал общаться с матерью. – Где захочу, там и буду ночевать. И с кем захочу! – а это снова рыкнул на Уну.

–– Еще чего! – как оскалилась колдунья. – Не для того я сюда тащилась, чтобы дать тебе угробить мою подопечную. Позвал лечить – вот и смирись теперь с моими наставлениями.

–– Да, Ансгар, – подошла ближе его мать. – Девочка в себя не пришла, а ты…

–– Что на меня накинулись? Не собирался я ее брать. Наверное, просто спать пришел в свой дом. А тут такой шум поднялся!.. И эта карга еще!..

Бесстыжий дикарь прямо при всех поднялся с постели, не скрывая наготы, и принялся натягивать на себя кожаные штаны.

–– А ведь тебя ищут, сын… – как вспомнила теперь его мать.

–– На кой? Кому понадобился спозаранку?

–– Сиггрид приходила. Расспрашивала о тебе. Да я не знала, что сказать…

И не успела мать Ансгара договорить, как на пороге комнаты показалась высокая девушка с почти белой косой, уложенной на макушке короной.

–– Вот, где пропажа нашлась! – ее губы улыбались, но от той улыбки у Ярославы мурашки побежали по телу.

От белоголовой захотелось по макушку спрятаться под выделанными шкурами, служившими одеялом. Потому, наверное, рука Славы схватилась за меховой край и потянула его на себя. А как пошевелилась, так случилось две вещи: обнаружила, что и она совершенно голая, и что та девушка теперь смотрела прямо на нее.

–– И с кем! – губы этой Сиггрид теперь вытянулись в нитку. – Меня, значит, бросил… не пойми, где и с кем…

–– Не ври, я тебя Одди передал, – поморщился Ансгар и стал вдевать руки в рукава рубашки.

–– Одди? Одди! А ничего, что брат был пьян так, что даже еще сейчас имя свое не вспомнил? Но ты!.. – девушка зашипела рассерженной кошкой на норда и недобро прищурилась на Ярославу.

–– И что? – мужчина прервал ее высказывание и совершенно спокойно присел на край спального ложа, чтобы одеть обувь. – Я был не трезвее…

–– Ах, так! Такой же! И оставил меня, чтобы пойти вот к ней?! Здесь трезвости хватило? К этой вот потащился! К немощи! К скелету бледному!..

И разозленная девица кинулась к Ярославе с явным намерением сорвать с нее шкуру. Но реакция варвара была молниеносной: неуловимое движение, и уже сжимал в своей ручище женское запястье.

–– Ай! Больно, Ансгар, пусти!

–– Хватит тут мне верещать! – отбросил от себя женскую руку, да так, что Сиггрид следом отлетела и приземлилась на пол. – Знай свое место, женщина. Не смей на меня голос повышать, не то голову откручу.

–– Вот как?! – Сиггирд снова была на ногах. – Это так ты обращаешься со своей невестой?

Она что-то еще высказывала Ансгару, но Слава, как перестала слышать и наблюдать их скандал. Ярослава смотрела на эту злющую девицу, но видела лишь украшения на ней. Вот оно что! Варвар одарил свою будущую жену! Этот дикарь отдал ей украшения матери Славы. Эти камни! Как же хорошо их помнила… маме так шла бирюза! И они достались ей, единственной дочери князя Ефима Крутича. А этот… этот!..

–– Ненавижу! Будь ты проклят! Сгинуть тебе, варвар, в скором времени! – крикнула громко, и голос так и звенел.

И сразу за тем вокруг разлилась тишина. И все взгляды устремились на немощную девушку, сверкающую глазами из-за натянутой до подбородка шкуры. И мужчина, и три женщины смотрели теперь только на нее. Ах, как хотелось Славе превратиться в тот момент действительно в птицу. Хоть в какую. Если бы в ястреба! Тогда бы выцарапала когтями ненавистные серые глаза норда. А если в малую птаху, так хоть бы улететь от него подальше.

–– Угомонись и ты, птичка, – произнес Ансгар глухо, а сам помрачнел еще больше. – И смирись уже со своей участью.

Вот так, «птичка». Но бескрылая. А только немощная. Эх! За что с ней так обошлись боги?!

–– И чтобы разъяснить все, раз уж подняли здесь такой вой… – норд обвел всех присутствующих женщин просто грозовым взглядом. – Нравится это кому или нет!.. Но я, Ансгар Ульссон, сын Тормода Ульссона и его наследник, заявляю, что не собираюсь отказываться от этой вот девчонки, – и выкинул руку в сторону славчанки, комкающей в тонких пальчиках меховое покрывало. – Никогда этого не будет! Она навсегда моя. И объявляю ее сейчас своей наложницей. А случится ей принести мне детей, так признаю их. Слышите?

–– Ах! – только прижала руку к груди Сиггрид.

–– Ох! Как же так, сын? У тебя же свадьба… вот-вот состоится… ты же мне обещал… – мать Ансгара без сил опустилась на другой край постели.

–– Неужто, наложницей?! – заколыхалась то ли в кашле, то ли в злорадном смехе Уна.

–– Все! Вопрос закрыт. На выход, Сиггирд.

Ансгар вывел из дома свою сговоренную невесту чуть ни силой.

–– Ты что творишь?! – шипела на него Сиггрид и извивалась змеей, пытаясь вырваться из крепкой хватки. – Так хочешь нашу свадьбу или желаешь расстроить договоренность?