Заложники чужой воли

–– Уже было такое, объяснил тебе в подробностях, – сжал кулаки Ансгар, – какой имел разговор с князем. Этот Стужский думает, что хитер, как лис, и может перевирать наш разговор, раз тому не было свидетелей. За простаков нас держит, да за алчных варваров. Подловил меня, когда отплывал от большой земли, выследил! Да, проявил смелость, отправившись в преследование в неизвестность и в это время года, когда воды Северного океана стали такими неспокойными. Но дальше он начал откровенно врать. Клянусь, дело было не так, как заверяет. Уже здесь стал утверждать, что я обещал вернуть ему именно Ярославу. Я же…

–– Вот именно! Все дело в этой рабыне, как и сказал. Ты разума лишился из-за нее, если не видишь такого простого выхода. Посуди же, сколь выгодна нам эта сделка с князем. Сиггрид вернули из плена, наши драккары беспрепятственно ушли от их кораблей, и, опять же, добро! Да мы дважды за эту княжну золото и прочие вещи получим…

–– Вот как, ты уперся, отец. Что бы я тебе сейчас ни сказал…

–– Да я и слушать ничего не желаю. Где это видано, чтобы из-за бабы норды между собой ссорились? Что ты за нее так цепляешься? Посмотри: кожа и кости, ни выносливости, ни стати северной, ни силы, какую любая из наших жен имеет. Обменять ее на выкуп, и точка! И посмей только меня ослушаться, Ансгар!..

–– Что тогда? – сжал зубы молодой воин. – Проклянешь, а правление кланом Рерику передашь? Если считаешь, сводный брат с этим справится, то так тому и быть!

–– Ты что говоришь! – затряс Тормод кулаками в воздухе. – Как смеешь мне указывать?

–– Отец! – шагнул к нему Ансгар, напряженно пригнув голову. – Я тебя когда-нибудь о чем-то просил?..

–– И не начинай! – топнул ярл ногой. – Я для тебя… А ты!.. Нет, Ансгар, нет! Я много уже пожил, и знаю, что хочешь попросить, и к чему эта твоя просьба приведет. Потому не трудись, не бывать моего согласия, чтобы эта девчонка осталась с тобой. Я все сказал! Эй! Как тебя? – обернулся к Славе. – Поднимайся – ты идешь со мной!

–– Так ты с наследником поступаешь? – заслонил сын отцу проход.

–– Как с потерявшим разум, конечно же. Ты же знаешь, что князь пришел к островам не один. Это сначала подмога его поотстала, а теперь точно знаем, что если случится бой, то многие наши лягут на здешних камнях. Этого хочешь?

–– Я решу, как с их ладьями и воинами быть, обещаю…

–– Так и знал, что не остановишься, – закачал отец головой, – а потому… охрана, взять его!

–– Это предательство, отец! – дернулся, было, Ансгар, но за руки его ухватили сразу четыре дюжих воина.

–– Время покажет, как ты ошибался. Еще спасибо мне потом скажешь. Оценишь, что я сделал это для твоего же блага…

Ярослава стояла, замерев в оцепенении, пока сам ярл не ухватил за запястье и не потащил за собой. Вот ее уже вытащили из тепла на стужу – как была, в одном домашнем платье – и порывистый северный ветер принялся обжигать, трепать юбки и дергать за косу. А перед ее глазами так и стояла картина, что отец распорядился схватить сына и закрыть в подвале усадьбы, как Ансгар все оглядывался на нее и пытался вырваться из захвата.

–– Не упирайся, раба! – такие слова ярла достигли ушей Славы через гул накрывшей остров непогоды, да еще руку стало больно – так за нее дернул. – Я тебе не пораженный колдовством Ансгар, у меня разговор будет короткий, и завтра же вернешься к своему князю. А там… да, одно лишь условие Стужскому озвучу: чтобы убирался с острова в тот же час, как заполучит свою княжну.

И в мыслях Ярославы не было противиться ярлу. Кто она против него? Действительно, малая слабая птичка перед крупным хищником. Сразу же поняла, что следовало быть послушной, вот только ноги не хотели подчиняться: заплетались и спотыкались.

–– Несносная баба! – все дергал и дергал за руку рассерженный мужчина. – И совсем немощная… тьфу! – плюнул в сердцах, когда славчанка оступилась и припала на колено.

В дом ярла Тормода Ярослава вошла будто бы одеревеневшая. Это ночной мороз добрался до тела? Лицо точно заиндевело, и теперь его начало покалывать, а следом кожа стала оттаивать, потому по щекам заструилась влага.

–– Не смей мне реветь – я к слезам глух! – рявкнул на нее ярл и толкнул к узкой боковой двери в стене при входе. – Заприте ее в малой кладовой! На большой земле эта Птица, может, и княжна, а здесь всего лишь раба. Да… покормить утром не забудьте… и тулуп какой-нибудь бросьте, чтобы не замерзла.

Все. За спиной Славы со стуком захлопнулась дверь, лязгнул кованый засов, и со всех сторон сразу же подступила тьма. Потому молодая женщина опустилась на пол там же, где и стояла, чтобы впотьмах да в незнакомом месте не разбиться. Она еще руками нащупала овчину, что кинули в кладовую следом за ней, и закуталась в нее плотнее. И дальше… неужели заплакала? Так горестно, так безысходно… разве же не должна была радоваться, что уже завтра утром снова станет свободной?

Она все же задремала. Не заметила и не почувствовала, как одолел сон, и, казалось, только на миг смежила веки, а снова загрохотала железяка с той стороны двери кладовки, и на пороге возникла служанка нордчанка со свечой в руке.