Заложники чужой воли

–– Вот, что тебя беспокоит? – мужчина перевел взгляд на бушующие волны, а потом поднял его к небу, которое быстро затягивали тяжелые темно-серые тучи.

–– Да, – честно ответила Слава, а сама все старалась заглянуть мужу в лицо – вдруг поняла бы что-то уже сейчас, когда от нее отворачивался. – Как иначе? Конечно, беспокоит! Очень сильно!..

Но разве же по застывшему профилю что-то поймешь? Ну, вот губы супруг плотно-плотно сжал, прямо в нитку, желваки у него обозначились…

–– А то, что оказалась в рабской неволе… – супруг совсем задрал подбородок, и по его лицу так и хлестали теперь струи ледяного дождя, прорвавшие клубившуюся над головами черноту. – С этим, как поступать?

–– С неволей? – женщина тоже нахмурилась, озадаченная меняющим направление разговором. – Но… ты же меня спас…

–– Спас? – его губы дернулись в кривой усмешке.

Или же это Ярославе показалось? Очень трудно было следить за лицом Никиты Михайловича, когда ее собственное почти так же стегали и заливали струи дождя, обрушившиеся на них с небес стеной.

–– Да, спас! Я тебе очень благодарна за это. И… клянусь, век не забуду, а еще всячески стану стараться отплатить добром. Но, Никит, скажи уже… удалось ли кому-то из моих близких тогда выжить, а?

–– Отплатить? Добром? – муж, наконец, развернулся к ней.

Только, отчего он добела сжимал кулаки? Зачем так гневно сверкали его глаза? Она что-то не то сказала? Не должна ли была, сначала все выпытать про раны мужа, а потом уже спрашивать про отца и братьев?..

–– А правда ли, что стала личной рабыней этого Ансгара и его наложницей? Смотри мне в лицо, Ярослава! И не пытайся лгать – у меня, знаешь ли, глаза и уши есть, ими многое разглядеть и услышать успел, хоть и совсем чуть было разрешено на острове находиться. Ну?!

–– Что, ну? Сам же сказал, что мое положение у нордов не секрет для тебя…

–– Вот как! Не отрицаешь ничего…

–– Нет. Мне предки завещали, что должна только правду говорить самым близким людям: родителям, братьям, супругу…

–– Наверное, я сейчас должен радоваться, слушая подобные слова… – его лицо исказило нечто, похожее на судорогу.

–– Извини, муж мой… я не знаю…

–– И как хорошо, что тебе не придется эту твою правду рассказывать отцу и братьям! – от его голоса, похожего в тот момент на скрежет по куску железа, у Славы зашлось сердце. А еще в груди стало тесно от предчувствия дальнейших слов. – На них снизошла небесная благодать: не дожили они до этого часа. Ты теперь полная сирота, жена моя!

–– Ах! – Ярослава схватилась за горло.

Ей отчего-то стало совершенно не хватать воздуха для дыхания, а там и в глазах потемнело.

Глава 10. На родной земле

Очнулась Слава, когда ладья села днищем на прибрежный песок. Тот удар, от которого сотряслось судно, многих повалил с ног, а Степан упал так, что больно задел ее рукой. Она застонала и открыла глаза.

–– Извините меня, госпожа… и, похоже, мы крепко сели …

Этот же мужчина помог Ярославе сначала присесть, потом встать, далее поддерживал при спуске с лестницы и на руках отнес на берег.

–– К чему?.. – вяло сопротивлялась княгиня, уставив взор в одну точку, куда-то в застежку его мехового плаща под горлом. – Я и сама бы могла…

–– Ваши-то ножки в эти холодные волны опускать? Не дело!

–– Какая разница, если сапожки давно уже мокрые…

Как только ее поставили на прибрежный песок, покрытый тонким ломким ледком, принялась осматриваться по сторонам. Через скованность в замерзшем теле сделала всего ничего шагов и пошатнулась.

–– Осторожнее, госпожа! – тут же поддержал Степан.

Ярослава приняла его локоть и стала осматриваться. Без всякого интереса посмотрела по сторонам, отследив суетливые движения людей князя, выносящих на берег какие-то пожитки, попыталась отыскать его самого. Оказалось, Никита Михайлович успел подняться на самый верх выделяющегося на фоне серого неба утеса и сейчас смотрел в сторону от моря.

–– Как думаешь, где мы? – спросила Ярослава своего сопровождающего, не отрывая взгляда от мужа.

–– Не должно так, чтобы сильно отклонились от правильного курса. Мне кажется, что всего ничего будет берегом до искомой пристани. И князь уже послал верхового туда, а значит, подвода за вами подойдет совсем скоро. Озябли? Вона, как щечки-то побелели, надо бы их потереть, что ли…

И она задумалась, но принялась все же легонько потирать варежкой кожу на щеке. Зачем подвода? Нельзя ли было просто посадить ее на того или другого коня, да и отправить уже к людям… в тепло? У нее же голова раскалывалась, зуб на зуб не попадал, тело как будто совсем заледенело, и было странно, что получилось сделать те несколько шагов и теперь шевелить рукой.

–– А далее нам куда? – спросила, еле справившись с непослушными губами, а самой так плакать хотелось…

Но чтобы не дать слезам пролиться, крепко зажмурилась. И еще подумалось: если все же расплачется, то из глаз потекут слезы или посыплются мелкие ледышки…

–– Князь не сказал, разве?