Заложники любви. Пятнадцать, а точнее шестнадцать, интимных историй из жизни русских поэтов

Ф. Ф. Иванов (1777—1816) родился в семье обедневшего генерал-майора, бывшего приближенного императрицы Елизаветы Петровны. Учился он в гимназии при Московском университете, потом служил по военной и статской части, всегда испытывал материальные трудности. Благодаря своему искреннему интересу к словесному творчеству в начале 1800-х годов он сблизился с кругом литераторов, среди которых видную роль играл выходец из Благородного пансиона при Московском университете, а позднее — известный поэт, критик, переводчик, доктор философии и университетский профессор А. Ф. Мерзляков. Иванову не хватало гуманитарных знаний, и он с восторгом прислушивался к тому, о чем говорили в этом кругу. Тогда же он начал писать самостоятельно, увлекся театром, перевел с французского трагедию Ламартельера «Робер, атаман разбойников» и написал оригинальную трагедию «Марфа Посадница» по известной повести Н. М. Карамзина. С большим успехом шли пьеса Иванова «Семейство Старичковых», в которой выражалась, по словам Мерзлякова, «истинная любовь к отечеству», и две комедии «Не всё то золото, что блестит» и «Женихи, или Век живи и век учись».

Ф. Ф. Иванов писал также стихи и статьи, которые печатал в московских и петербургских журналах. На фоне современной ему поэзии стихи Иванова выглядят несамостоятельными и архаичными; он не может справиться не только с легким разговорным стилем послания, но даже с традиционной формой оды, которая в начале XIX века уже давно была анахронизмом. Друзья видели в нем в первую очередь сатирика. Но среди его немногочисленных дошедших до нас произведений сатир нет. Рукописи Иванова погибли в огне московского пожара, заодно уничтожившего и все остальное его имущество.

Однако искреннее увлечение театром и поэзией, а также дружба с Мерзляковым сделали свое дело[94]: Ф. Ф. Иванов вошел в круг людей, с одной стороны, объединенных близостью к университету, с другой — памятью о Дружеском литературном обществе, в котором состояли А. Ф. Мерзляков, В. А. Жуковский, А. Ф. Воейков, Ал. Н. Тургенев. К ним присоединились В. Л. Пушкин, П. А. Вяземский, К. Н. Батюшков — всё это имена значимые, составившие славу той эпохи, которую можно условно считать «допушкинской», хотя юный Пушкин уже подрастал и с любопытством ученика взирал на тех, кого впоследствии будут числить по разряду его предшественников. А вот Лермонтов еще не родился.

Компания литераторов и любителей литературы в начале 1810-х годов часто собиралась в доме самого Иванова, располагавшемся на Арбате. Говорили, конечно, об искусстве, спорили, поскольку в кружке оказались люди разных взглядов, но также и дурачились, пели романсы, писали эпиграммы, танцевали под клавикорды. Азартные игры не были в ходу, играли в фанты, за проигрыш расплачивались стихами. «Вспоминая об этом несравненном для меня времени, — писал Н. В. Сушков, — когда мне бывало так весело всякий день с шести часов вечера до полуночи в дружеском кружке литераторов, остряков и образованных женщин, не могу не заметить, что карты (в это по крайней мере время — в 1813—1814 гг.) были изгнаны из дома Иванова»[95]. Его супруга, Екатерина Ивановна, из аристократического рода Кошелевых, была хороша собой и гостеприимна, мужа своего любила, в семье одна за другой, в 1813 и 1815 годах, родились две девочки, Наталья и Дарья. Трудно представить себе, что вся эта артистическая, дружеская и семейная идиллия процветала на развалинах сожженной Москвы.

Ф. Ф. Иванов умер в 1816 году. Последние годы он провел почти в нищете и оставил семью практически без средств к существованию. Зато сохранились память о блестящих литературных собраниях в их доме и обширный круг знакомств. В частности, А. Ф. Мерзляков, ставший профессором словесности Московского университета, по-прежнему оставался дружен с Екатериной Ивановной. Может быть, именно поэтому один из его студентов, Михаил Лермонтов, оказался впоследствии знаком с этой семьей. Вдове Ф. Ф. Иванова пришлось продать московский дом и переехать с малолетними дочерьми в усадьбу Никольское-Тимонино на берега Клязьмы. Через восемь лет после смерти супруга 35-летняя Екатерина Ивановна снова вышла замуж за помощника директора Лосиной фабрики, располагавшейся неподалеку от имения, статского советника М. Н. Чарторижского. В новой семье один за другим родились трое детей.