Заложники (СИ)

Рона свистнула в два пальца. Спустя полминуты из кустов к ним выбралась рыжая наглая лошадь.

— А кобыла-то тебе зачем?

— Переоденусь, — отозвалась девушка, стаскивая с седла предусмотрительно пристроенные там штаны и куртку, — отвернись.

— Ты… это, — внезапно замялся Нико.

— Что? — прыгая на одной ноге, поинтересовалась лэсса.

— Ребятам всё ж таки не трепли, что у нас с тобой тут… того… то есть не того. Ничего, в общем.

— Это да, — согласилась Рона, — а то пересудов будет на неделю.

39

На отъезд Ариверна никто не обратил внимания. Во-первых, его лэсса (а собравшиеся были вполне уверены, что лэсса — именно его) беззастенчиво удалилась в кусты с Нико. Нашла правда с кем, ну да ладно — может в следующий раз кого стоящего выберет. А во-вторых, он же сотник — мало ли, какие у него дела?

Так что обратно в замок он вернулся в гордом одиночестве. Можно, конечно, было бы, смеху ради, прихватить с собой и Ронину кобылу. Но тогда пришлось бы ещё волочь эту упрямицу (в самом деле, под стать хозяйке!), да и поднять неприятный слух о том, что лэссу сбросила лошадь, а шума ему не хотелось. У него было важное дело, ради которого Рону как раз следовало спровадить, и очень не хотелось, чтоб какая-то суматоха в замке мешала тонкому процессу обольщения нерешительного юноши. Ведь, в конце концов, сотник тоже имеет право на счастливую личную жизнь.

Совесть робко намекала, что лэсса может не оценить, если пришлый красавец уведёт у неё любимого и давнего кавалера. Верн, будучи вообще человеком не слишком стыдливым, плевал на совесть, один раз всё-таки подумав «а, всё равно он ей не подходит!» Лучше вон с тем же Нико пусть обнимется. Он такой же лапоть, зато, хоть не нытик.

Ингар обнаружился в одной из небольших гостиных. Молодой человек был занят: он играл на скрипке. Томно запрокинув голову, он нежно ласкал свой инструмент, вслушиваясь в сложные аккорды. Верн залюбовался и заслушался одновременно — ведь действительно хорошо играет… и инструмент такой — ему подходящий. Но тут вдохновенное выражение лица сменилось раздражением, он оборвал высокую, трепещущую ноту и резко повернулся к двери.

— Кто здесь? Я же просил, чтоб меня не беспокоили! — конец фразы он договаривал уже по инерции, так как понял, наконец, кто перед ним.

Верн просто стоял и улыбался, глядя на метания юного менестреля. Смятение и желание бежать, ищущий взгляд: куда? Стыд, нахлынувший при воспоминании об их последней встрече, а вместе со стыдом — память… всё! Парень попался. Конечно, сейчас он будет всё отрицать, а взгляд уже стал другим — голодным. Он мучается, хочет подавить этот голод, а сил нет. Бедный… неужели так скучал? Ему же об углы тереться впору! Хоть бы скрипку положил, а то уронит инструмент…

— Положи скрипку, — тихо и многозначительно сказал Верн.

40

Ингар бросил судорожный, растерянный взгляд на столик, где стоял, раззявив красный бархат, открытый кофр. Потом медленно, как во сне, протянул руку, и положил скрипку и смычок — не в чехол, просто на стол, и тут же скрестил руки на груди, словно возмущенно защищаясь в споре.

«Да-да, мой милый, ври кому-нибудь другому. Думаешь, я не вижу, что у тебя живот поджался от одного моего голоса?»

— Что ты здесь делаешь? — выдавил, наконец, Ингар, — уходи, я занят!

— Ну да, — совершенно серьёзно согласился Верн, делая плавный шаг вперёд.

— Я хочу, чтобы ты ушёл! — почти вскрикнул тот, кажется, надеясь, что его услышат. И спасут. Не вышло — Верн сделал ещё один скользящий шаг и вдруг оказался совсем рядом.

— Да, да, — рассеянно соглашался он, а Ингар уже чувствовал неповторимый запах его кожи и судорожно сжимал ладони на бархате собственных рукавов. Слепой — и тот бы мог заметить, что у молодого человека стоит. Он переступил с ноги на ногу, мучительно ожидая, что сделает Верн — ведь он же видит, не мог не заметить. Ингар ещё успел краем сознания подумать, что просто стоит и предлагает себя этому развратному чудовищу; стоит и хочет — как сука в течке.

— Сейчас мы пойдём к тебе, — тихо-тихо, обжигая дыханием и без того пылающее ухо, сообщил Ариверн, — и ты мне расскажешь, чего ты хочешь.

До кровати они не добрались. Как только закрылась с тихим шорохом дверь, Верн рухнул на колени, увлекая за собой Ингара, запустив руки под камзол, целуя — яростно и страстно. Он и не подозревал, что сам за эти несколько дней успел так соскучиться по красавцу! Верн замешкался, пытаясь одновременно стянуть куртку и не выпускать любовника ни на минуту. С ума сойти, как мало, оказывается, надо для счастья!

Верн распахнул его рубашку, языком скользнул по гладкой коже. Он, пожалуй, ошибся: Ингар расскажет о своих желаниях позже. Потому что у него, Верна, нет времени ждать, пока тот наберется решимости их озвучить — лучше он просто сразу начнёт их исполнять. Он легко поднял Ингара на ноги, сам оставшись на коленях, торопливо расстегнул его пояс и, наслаждаясь моментом, провёл языком несколько дорожек по животу сверху вниз, пока тот не застонал.