Заложница

– Мы не можем… Мы не смогли… – Она плачет, ее слова прерываются жалобными всхлипываниями. – Сестра Пола выносила для нас Лахлана. Мы жили у них. С самого его рождения.

– Лия… – Ее муж сам едва не плачет, а она продолжает:

– Когда мы взяли три билета на этот рейс, я была счастлива. Наконец-то мы стали семьей. И вот после стольких лет я должна была привезти домой ребенка.

– Все будет хорошо, – повторяю я, стараясь, чтобы мой голос звучал убедительно. – Мы делаем все, чтобы снова взять самолет под контроль.

– Мы погибнем, да? – спрашивает Лия. Она прижимается к мужу, тот гладит ее по спине и пытается подобрать слова утешения, которые никак не сгладят ужас положения, в котором они находятся.

Мы не должны допустить трагедии.

Каждый пассажир летит нашим бортом по какой-то причине: он должен кого-то повидать, того, кто поплачет по нему, если самолет так и не прибудет в пункт назначения. У каждого пассажира – своя история. Жизнь, которой он живет, какую прожил или собирается прожить. Я сделала единственное, что смогла, чтобы моя дочь осталась в безопасности, но теперь нам нужно бороться.

Я вытираю лицо и заставляю себя отстраниться от содеянного мною. Самое главное – попасть домой, к Софии. Сделать так, чтобы все пассажиры добрались домой. Мужчина, сидевший в кресле 7G, не уничтожил самолет сразу после того, как я впустила его в кабину пилотов, а это значит, что он наверняка планирует полететь вместе с нами куда-то еще, прежде чем…

Если угонщик или угонщики летят куда-то еще, то время работает на нас.

Элис Даванти что-то пишет. Она поднимает голову, когда я приближаюсь к ней, но возвращается к блокноту, прежде чем я заканчиваю свое «утешительное слово». Ручка лихорадочно бежит по бумаге.

– Вы… работаете? – Это звучит странно, но все мы оказались в невероятной ситуации.

– Письмо пишу, – отрывисто бросает она. – Матери.

Я случайно замечаю первую строчку – Прости, если можешь, – прежде чем перехожу к другому пассажиру, а потом еще к одному. Все они в разной степени или напуганы, или растеряны, или обозлены. Дерек Треспасс, лысеющий журналист, стоит в проходе и беседует со сбежавшей для сочетания тайным браком парочкой, достигшей такой степени опьянения, которая защищает их от реальных событий.

– Всего-то и надо – открыть дверь и вытащить его оттуда! – бушует Дуг. – Да я сам это сделаю!

– Только не поранься, дорогой! – хватает его за руку невеста. По ее щекам обильно стекает тушь для ресниц.

– Заманчиво, черт подери, – замечает Трес-пасс. – По крайней мере, мы хоть что-то сделаем.

– Я понимаю ваше волнение, но нам необходимо, чтобы все сохраняли спокойствие. Пожалуйста, вернитесь на свои места.

– Сохранять спокойствие? – восклицает Дуг. – Наш самолет угоняют!

Лишь немногие пассажиры усаживаются, сдерживая страх и вытягивая шеи, чтобы взглянуть на дверь кабины пилотов. Что происходит по ту сторону? Жив Майк или нет? Я вспоминаю слова Франчески – у него же дети, – и меня начинает подташнивать.

В носовой части самолета пожилая женщина встает и громко хлопает в ладоши, как это делают учителя начальных классов.

– Прошу прощения! – Голос у нее пронзительный и визгливый, но в нем ощущается властность, и пассажиры медленно поворачиваются в ее сторону. – Паника нецелесообразна, бесполезна и вредна.

Это та самая женщина с сильной проседью в волосах, которая распихивала свои вещи по многочисленным кармашкам вокруг кресла, вместо того чтобы положить сумку на полку для ручной клади.

Откуда-то доносится недовольный ропот, но вскоре в салоне становится тихо. В кризисные моменты людям нужен голос разума, и они зачастую готовы довериться кому-то из своего круга, нежели тем, кто обладает некими полномочиями. Эта женщина может оказаться полезной. Я стараюсь вспомнить, как ее зовут, но безуспешно.

– Никто не пострадает, если вы станете выполнять все наши требования.

У меня начинает зарождаться план. Найдутся другие пассажиры вроде этой женщины – уверенные и заставляющие остальных прислушиваться к своим словам. Они помогут нам убедить всех сохранять спокойствие, пока мы…

До меня в полной мере доходит только что услышанное мною.

Вы. А не мы.

– Теперь мы полностью контролируем самолет. – Этой женщине за шестьдесят. Она похожа на учительницу, на работницу социальной службы, на медсестру – только не на террористку. Женщина поднимает руку, когда мужчина через два ряда от нее делает в ее сторону какое-то движение. – У нас есть оружие, и мы без колебаний пустим его в ход.

Мужчина медленно опускается в свободное кресло.

– Меня зовут Миссури, – продолжает женщина. – Но я не одна.

Она обводит взглядом салон, и мы следуем ее примеру. Я смотрю на каждого пассажира. Джейсон Поук, чета Талботов, Финли с матерью. Леди Барроу. Нервный араб. Миниатюрная блондинка, плакавшая, когда мы взлетали.

– Мои друзья и сподвижники сидят среди вас, – произносит Миссури. Ее губы трогает еле заметная улыбка. – Попытайтесь оказать хоть малейшее сопротивление, и мы сразу об этом узнаем.