Заложница

– Есть пытки, которых я не выдержу. Видеть, как вымирает целый народ, достойный жить. Или как ты выжигаешь себя в бесплодных попытках продлить их мучения. Я люблю тебя, Кэл.

Последние слова срываются сами, без моей на то воли. Сказывается бессонная ночь и вид чужих страданий. Близость смерти и реальность угрозы. Правда повисает в воздухе. Не понимаю, когда и как это случилось. Но точно знаю – я не лгу.

Плеск льющейся на пол воды. Встать ему без поддержки не удаётся – сейчас он беспомощнее ребёнка. Попытка лишь оставляет лужу и брызги пены повсюду.

– Валери… моя Валери! Да за что же надо мной так издевается судьба! Девушку, сразившую меня с первого взгляда, я встретил, когда барахтался в грязи с перебитыми костями! А признание в любви слушаю неспособный даже подняться… Любовь моя, счастье моё, если ты наклонишься, я смогу хотя бы поцеловать тебя…

Опускаюсь на колени рядом с ванной:

– Мне, собственно, тоже никто не говорил о чувствах, лёжа в воде и чуть живой. Ты обещаешь поужинать и выспаться, Кэл? Иначе я не проведу тебя к Источнику.

– Я обещаю тебе всё, Валери. Сразу и на всю жизнь.

– Тогда давай домываться, а еду попросим принести в комнату.

Нам не удаётся нормально поесть, потому что мы оба начинаем зевать, едва переодеваемся в чистое. После трёх ложек я ловлю себя на том, что клюю носом, купая волосы в тарелке.

– Потом доедим, – Кэл огромным усилием воли поднимается и тянет меня по направлению к кровати, – спа-ать…

Совершенно с ним согласна. Заваливаемся прямо на покрывало. Муж успевает прошептать мне «люблю», и это последнее, что я запоминаю, проваливаясь в сон.

Кажется, мы спим целый день. Открыв глаза, первым делом упираюсь в тёмный прямоугольник окна. Рядом сладко посапывает Кэл, его рука по-хозяйски обнимает меня. Кэл, муж, любимый…

Что мне всё презрение мира, если ты будешь со мной.

Осторожно, чтобы не разбудить его, встаю. Надо сходить переодеться, заглянуть к Лэе и проведать Айху.

Нахожу я обеих женщин в гостиной, сидящих рядышком на диване. Няня поглаживает Лэю по склонённой спине – точно так же, как в детстве утешала меня.

– Валери! Как ты себя чувствуешь?

При моём появлении Лэя распрямляется, силится улыбнуться.

– Хорошо, благодарю. Есть очень хочется, но я подожду, когда проснётся Кэл.

– Вряд ли он проснётся до утра, – качает головой женщина. – Это к лучшему: во сне восстановление идёт быстрее. Поужинай с нами, всё повеселее.

– Спасибо.

На еду набрасываюсь так, словно день не ела… а ведь правда! С прошлого вечера к еде не прикасалась, в Зайре только пила воду. Влияние Айхи чувствуется в выборе блюд – мясные кушанья преобладают. Няня женщина мудрая, чуткая, понимающая. Кстати, совсем не старая. Ей и пятидесяти нет…

– Айха, прости… Никогда не спрашивала – а сколько тебе лет?

– Сорок семь, госпожа. Я совсем девочкой поступила на службу леди Эрзэле, как только она поселилась в Бэргри. Вдвое моложе вашей матушки.

– А мне сорок восемь! – ахает Лэя. – Айха, получается, я старше тебя!

– Маленькая собачка до старости щенок, – улыбается няня. – Ты, Лэя, и в сотню лет будешь девушкой выглядеть. Миниатюрная, стройная – залюбуешься… Бросала б ты своё добровольное затворничество. Брат твой женился, и тебе пора. Господин Рон с тебя глаз не сводит, только слепой не заметит, как он в твоём присутствии то краснеет, то бледнеет, а дышит-то уж точно через раз.

Яркий румянец вспыхивает на тёмном лице:

– Разве можно о любви думать, когда в Рэвре такая трагедия произошла!

– Так любовь – она не выбирает, когда ей проявиться, – отвечает няня, глядя на меня. – Иногда в самое неподходящее время настигнет. Берёт в плен почище неприятеля. И это правильно! Иначе все за отговорками попрячутся – момент не тот, час не настал. Великая сила – любовь, вся жизнь на ней держится. Что ей разные страны и войны, вражда и титулы… У неё один язык – язык сердца.

Фиолетовые глаза Лэи восхищённо блестят:

– Айха, а ты любила?! Ты так об этом говоришь…

Няня грустно улыбается:

– Человек, которому я отдала своё сердце, был мне не ровня. Могущественный лорд, он взял себе жену из такого же древнего рода. А я пошла в услужение к его сестре, леди Исэл, чтобы, глядя на неё, любоваться дорогими чертами. В ней я видела солнечный облик моего любимого: долгие годы это был мой единственный свет. Пока не родилась Валери.

Холодею:

– Так вот почему…

– Нет, госпожа, – протестующий жест. – Я привязана к вам не потому, что любила брата вашей матери. И не в память леди Эрзэлы. Не думайте обо мне дурно. Вы мне дороги сами по себе, егоза и непоседа, шалунья и озорница, маленькая Валери, гордость рода Бэрг. Потому я и противилась вашей детской влюблённости в недостойного смазливого юнца. А вот господин Кэл соответствует понятию лорда в самом высоком понимании этого слова, и он подходит вам, как и вы ему. Это стало понятно ещё в замке Бэргри, когда вы так забавно дразнили друг друга.

Прекрасно… Чего только не узнаешь задним числом!

– Что за юнец? – ревниво спрашивает Лэя.