Заложница артефакта

— Сейчас покажу! — воодушевилась Фириель. Они как раз проходили через галерею с портретами, развешанными по стенам. Девушка пробежалась взглядом по строгим лицам и указала на молодую женщину с узким аристократическим лицом, внимательными тёмными глазами и сложной причёской, прикрывающей уши. Смотрела женщина так, словно хотела узнать, что у Алисы на душе, слегка склонив голову набок. И этот взгляд показался очень знакомым.

— И чем так знаменита эта прабабушка Тори? — просто чтобы отвлечься от навязчивой мысли, где она могла видеть даму с портрета, спросила Алиса.

— О, у неё очень несчастливая судьба… Грустная история, — покачала головой Фири, тоже разглядывая прабабушку. — Из богатой семьи аристократов, талантливая травница, Торимель вышла замуж по большой любви за молодого ариго. Они были женаты всего несколько месяцев, когда её возлюбленный погиб нелепой смертью — на охоте упал с лошади и свернул себе шею… Детей у них ещё не было, ариготта оставила Ностра-Дамнию. Говорили, что она ушла в Старый мир… А брат покойного ариго принял власть. Это был наш с Фером прадедушка.

— В Старый мир, говоришь, — пробормотала Алиса и словно услышала, как женщина с портрета говорит ей: «Алисонька, детонька, у тебя всё в порядке?»

Всё в порядке, бабуля. Теперь да. Она на своём месте, там, где и полагалось судьбой…

Платье принесли две служанки, когда симпатичная, всегда веселая Тиннель причёсывала Алису. Молча внесли, молча разложили по кровати, молча присели в книксене и так же беззвучно ушли. Ничего себе дрессировка!

— Вот в этом платье прабабушка Торимель хотела выйти замуж, она сшила его сама и считала, что оно принесёт ей счастье, — осторожно разгладив складку на тёмно-синей ткани, сказала Фири. — Но служанка случайно наступила на подол и порвала его. Платье было испорчено, даже магия не могла ничего поделать… Торимель пришлось надеть другое платье. Возможно, поэтому…

Она не договорила, но Алиса поняла мысль. Бабуля не была суеверной, но её маленькие ритуалы иногда раздражали. Пойти на рынок именно в этой кофте, а не в той, пользоваться старым пузатым чайником, а не новым, электрическим… А в первый класс Алиса должна была обязательно заплести волосы в косу и обязательно с зелёной лентой, которую дала ей бабуля. Теперь всё становилось на свои места. Из-за синего свадебного платья.

— А я так хотела выйти замуж в белом, — пробормотала Алиса, занятая своими мыслями. Но горничная услышала:

— Ой, в белом нельзя! Вы что, ваша светлость! Белый и фиолетовый — цвета траура! В фиолетовый мы одеваемся, а белые ленточки развешиваем повсюду, закрываем белой тканью зеркала, чтобы дух усопшего не заблудился в этом мире…

Она говорила и в то же время ловко разбирала волосы Алисы на прядки, закалывала там-сям волной, закручивала в изящные завитки. Траур? Смех и грех… Какие разные миры! Хотя в Японии, что ли, белый тоже цвет траура. Но на Японию эта страна не тянет, латинское средневековье или, как максимум, Ренессанс…

— Готово! — удовлетворённо выдохнула Тиннель и быстро поправила ещё одну прядку на виске.

— А теперь платье! — Фириель потянула Алису за руку, поднимая с пуфика. — Скоро за тобой придут! Тини, глянь в окно, всё ли готово?

Горничная резво подбежала к узкому окошку, выглянула, высунувшись чуть ли не по пояс, и вернулась, возбуждённо ответила:

— Уже все ждут! Там беседка, жрецы, хор магов! Гостей, правда, не будет, ведь всё так внезапно случилось!

— Неважно, — отмахнулась Алиса. — Всё равно это…

Она запнулась, бросив быстрый взгляд на Фириель. Всё это словно подделка. Ненастоящая свадьба. Недействительная. Но раз все окружающие относятся к данному торжеству, как к чему-то важному, надо им подыграть. И не говорить, что для неё самой это просто фарс.

— Одеваемся или будем чай пить? — деловито осведомилась она, подойдя к платью. Горничная быстро подняла его за края застёжки и очень аккуратно опустила к полу:

— Прошу, ваша милость.

Алиса сбросила халат, оставшись в коротких кружевных штанишках, ступила внутрь сложенных, как китайский фонарик, юбок и застыла, пока девушка поднимала верх, натягивала рукава на руки и поправляла декольте. Вырез оказался довольно глубоким и, когда Тиннель стянула края лифа, Алиса охнула. Грудь болезненно отозвалась на тесноватый корсаж. Алиса морщась подёргала декольте, и Фириель вскрикнула:

— Осторожнее!

— Да ничего с платьем не сделается! — с досадой повела плечами Алиса. — Тесное, аж больно!

— Совсем оно не тесное, просто кромка врезается, — Фири аккуратно подтянула кружево края повыше. — Вот так лучше?

— Лучше. Хорошо, что к нему корсет не прилагается, — проворчала Алиса.

В дверь постучали. Фириель кивком велела горничной открыть, а сама принялась застёгивать бесконечные пуговички на спине платья невесты. Тиннель пошепталась со стучавшим и обернулась с выражением тихого ужаса на лице:

— Это церемониймейстер! Пора! Все ждут!

— Ой, ещё не готово! Ещё пять минуточек! — вскрикнула Фириель и попросила: — Будь добра, подбери живот немножечко, не сходится!