Заложница страны Свободы. 888 дней в американской тюрьме

Я познакомилась также с мексиканкой Мариселлой. Довольно эффектная девушка с роскошными длинными волосами. Как и у всех новичков, у нее не было совершенно ничего. Она, казалось, выглядела немного потерянной поначалу, поэтому я подошла и предложила поделиться шампунем. Она пытается общаться со мной на испанском, но я стараюсь не показывать свое знание испанского языка. К тому же я подозреваю, что меня пытаются как-то подвязать к деятельности мексиканского картеля, учитывая мое дело, а добавлять еще один аргумент к этим домыслам мне совершенно не хочется. Спустя некоторое время Мариселле перевели деньги – и она устроила аттракцион невиданной щедрости к заключенным. Она угощала многих едой, делилась какими-то вещами, визуально превращаясь в некую местную мать Терезу. Я с осторожностью отношусь к подобной внезапной широте души, поэтому деликатно отказалась от ее подарков. И да, чутье меня не обмануло: одна боливийка рассказала мне, что Мариселла Флорес – член мексиканского картеля, что она якобы на короткой ноге с известным наркобароном Эль Чапо. «Ого, член картеля, связана с наркотиками, так, пойду-ка я», – сразу подумалось мне. Конечно, мне импонирует то, что она помогает тем, у кого нет денег даже на самые первоочередные средства гигиены или прочие принадлежности. Однако уроки Хэты о вопросах доверия в тюрьме накрепко засели во мне. Трактовать подобную щедрость можно по-разному, но в самом неприятном случае – а он все-таки вероятен – это может создать определенную зависимость или воспитать некое чувство долга к ней. А я не хочу никому быть обязанной.

Джеффри уже пару раз приезжал с новыми и новыми plea deal – предложениями о признании виновности. Я называю это просто ПЛИ. Видимо, он уже нисколько не верит в то, что дело выгорит, и советует мне его подписать. Говорит, что только признание может сократить мне срок. И прокурор настоятельно советует мне подписать это злосчастное ПЛИ. Я очень внимательно прочитала первое. Там описывалось вменяемое мне в вину со всеми якобы доказательствами, датами и людьми. Читая это, я не верила своим глазам. Потому что там не было ни слова правды обо мне. Стоит ли говорить, что даты были будто взяты с потолка, а количество знакомых, приписанных мне, превышало законы здравого смысла. Я не знаю, что за сказочник сочинял этот бред сивой кобылы. Я даже рассмеялась бы, но серьезность ситуации не благоволила подобному проявлению эмоций. Я просто отдала эти мифы и легенды Древней Америки обратно в руки Джеффри.

В следующий свой визит он привез новое ПЛИ. Мы сидели друг напротив друга. Он кладет папку с документами на стол. И ждет. Я тоже жду. Смотрю на него. Он отвечает тем же.

– Скажите, там хоть что-нибудь изменилось?

– Я не имею права вам говорить, вы должны прочитать сами.

– Тогда как человек, защищающий мои права, ответьте: что там поменялось в сравнении с предыдущим?

– Ну… Только срок. На целых два месяца меньше, представляете!

– Представляю. Но под враньем подписываться не собираюсь.

– Но, может…

– Не может. До свидания.

– Подожди. Есть еще кое-что. С тобой хотят еще раз поговорить в здании суда. И о ПЛИ в том числе. Подумай, это личный разговор, не переписка, ты сможешь им взглянуть в глаза, сказать, что думаешь обо всем этом. Какие-то доводы привести, в конце концов.

– Не знаю.

– Подумай, это хорошая возможность!

– Ну… Хорошо. Вы мне сможете кое-что привезти?

– Что именно?

– Я хочу кофе.

– Что?

– Кофе. Нормальный, не растворимый.

– Ладно, будет тебе кофе. Только один еще момент. У тебя лицо сразу выдает все внутренние эмоции. Тебе нужно научиться делать poker face.

– Это как?

– Ну, вот чтобы вообще ни одной эмоции не было на лице. Что бы они ни сказали, не выдавай никаких эмоций.

И вот, спустя некоторое время, за мной приехали агенты ФБР и DEA – Управления по борьбе с наркотиками. Причем меня везли в нормальной машине, без затемненных окон или стекол «в клеточку». Везли меня по хорошо знакомому мне району. Я здесь жила в свое время. Когда была свободна. Когда отношения с мужем еще не зашли в непреодолимую степь.

На меня надели кожаные наручники. И я была рада. Подумать только, я порадовалась кожаным наручникам! Но после железных наручников подобная перемена чувствуется довольно остро. Впервые с момента, когда меня привезли в Америку, я увидела улицы, людей, целую жизнь. Я прямо-таки чувствовала запах если не свободы как таковой, то свободной жизни совсем рядом. И это здорово приподняло мне настроение. На фоне моих мыслей я слышала их реплики в довольно непринужденном стиле.

– Как тебе погода? Сейчас самый классный период.

– Как поживает твоя собака?

– Видишь, как хорошо вокруг, неужели ты не хочешь так же свободно гулять и дышать этим прекрасным воздухом?

– У нас тут чемпионат в разгаре, ты как, интересуешься футболом? Или ты больше по хоккею?

Я отвечала либо односложно, либо осторожно. Скрывать мне было нечего, но и раскрывать душу перед ними я не собиралась.