Заложница страны Свободы. 888 дней в американской тюрьме

Меня провели в суд. Не в подвал, как в прошлый раз. А провели по красивым широким коридорам, оснащенным красными ковровыми дорожками, дубовой мебелью. И там еще очень приятно пахло. Меня посадили в кабинет. Я находилась в комнате для допросов в здании федерального суда в компании прокурора и агентов ФБР, а также DEA – Управления по борьбе с наркотиками.

Приехал Джеффри, привез мне кофе и жареное яйцо. Он настоял на том, чтобы общение не начиналось, пока его клиент не поест.

Началось действие.

– Мы знаем, как много вы пережили, что ваш муж, гражданин Америки, нещадно вас избивал. Мы готовы помочь, но помогите нам и вы.

Я молчу и пью кофе.

– Вы должны понимать, что у вас не так много времени для принятия решения. Мы, в свою очередь, также нашли время, чтобы побеседовать с вами в более-менее комфортной обстановке. У нас есть для вас взаимовыгодное предложение.

Я молчу и пью кофе.

– Слушайте, ей вообще интересно здесь находиться? – спрашивает прокурор у моего адвоката.

– Это ее poker face, – гордо заявляет мой адвокат.

«Вот же кретин», – думаю я.

Манипуляции. «Хороший/плохой коп». Мнимые сделки. Даже тот человек, кто должен меня защищать, мой адвокат, будто бы играет за другую команду. Кнутом и крошкой пряника меня ведут к якобы единственно правильному решению. Пока меня везли обратно в тюрьму, мне вспомнился опыт, описанный в одной из психологических книг в тюрьме Турку. Один ученый провел эксперимент: он положил лягушку № 1 в кастрюлю с очень горячей водой. Лягушка сразу же выпрыгнула из кастрюли. Затем он поместил лягушку № 2 в кастрюлю с прохладной водой. Эта лягушка не выпрыгнула. Постепенно ученый поднимал температуру воды. Лягушка постепенно привыкала к повышению температуры, пока не сварилась.

Привыкать я не собираюсь. Это я знаю точно.

6

Я ранена. Я прострелена насквозь. Я обманута. Я брошена в пропасть, из которой нет возврата. Я шокирована. Это просто сюжет дешевого женского романа, в котором я оказалась главной героиней. Прочь, мое юридическое образование. Прочь, многочисленные консультации с Яли. Прочь, советы Присциллы и Хэты.

Неделя до суда. Я оказываю сопротивление всем манипуляциям, я не подписываю признательные документы, я не иду на принудительное сотрудничество, я отказываюсь от любых встреч, я не хочу ни во что вмешиваться. Я говорю, что все это большая ошибка. Пропадают все свидетели защиты. Внезапно. И, более того, пропадает мой бывший муж. Его больше нет в России, он уехал оттуда, был задержан в Чехии, подписал согласие на экстрадицию. Но после того как за ним прилетели американские маршалы, он пропал. Яли меня проинформировал. Я просила, практически уговаривала своего адвоката связаться с Яли. Но он неохотно шел на контакт. Яли сообщил, что из Финляндии выехал некий журналист-следователь, чтобы докопаться до правды. Я надеялась, что это даст необходимый импульс. Но нет вестей. Дотти тоже советовала мне согласиться с ПЛИ. Как и мама. Я собиралась бороться. Но теперь, оставшись без свидетельских показаний защиты, я поняла, какую грязную игру ведут представители США.

Приехал адвокат с последним ПЛИ. Он настаивает на том, что я должна подписать признательные показания. Аргументы придавили меня своей тяжестью:

– Это последнее ПЛИ, срок заключения – минимальный, который мне могут предложить.

– Прокурор Камилла сказала, что если я не подписываю ПЛИ, то она передает мои документы на superseed indigment, по которому мне грозит минимум 10 лет, а максимум – все те же 60 лет.

– У меня не осталось свидетелей, где мой муж – неизвестно.

– На суде те самые свидетели, из-за которых на меня возбудили дело, идут на полное сотрудничество и говорят все, что выгодно обвинению.

– Успешность дел вроде моего – около одного процента.

– Это все, что он может для меня сейчас сделать.

– У меня десять минут на принятие решения.

В конце своей речи он прибил меня словами отца Никиты, про которого я сама ему рассказывала. Про то, что, если мы сидим в тюрьме, значит, мы обидели кого-то в жизни – и лучше это искупить на земле, чем на небесах. От него это было крайне странно слышать, но этот аргумент явно был не решающим. Время шло. Решение нужно было принимать. Скрепя сердце, я взяла ручку… Я призналась в том, что знала или подозревала, что через совместный счет с моим бывшим мужем проходили незаконные денежные средства. Также в этом признании я подписалась под тем, что происходило в другом городе. С другими людьми. Которых я даже не знала и не видела в глаза. Я поставила свою подпись, заверила, удостоверила то, о чем не имею ни малейшего представления… Меня тошнит…