Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Въ числѣ лицъ, поспѣшившихъ выразить свое сочувствіе новоприбывшему гостю, былъ и Державинъ, который въ видѣ надписи къ портрету графа Гага, сочинилъ слѣдующее изящнольстивое четверостишіе:

Ты скрылъ величество, но видимъ и въ ночи
Свѣтила сѣверна сіяющи лучи.
Теки на высоту свой блескъ соединить
Съ прекраснѣйшей изъ звѣздъ, чтобъ смертнымъ счастье лить!..

VI

Говоря о королѣ, нужно упомянуть и объ его спутникѣ — явившемся, какъ мы сказали, подъ именемъ графа Ваза. Графъ Воронцовъ въ письмѣ къ брату своему въ Лондонъ отзывался о регентѣ въ слѣдующихъ словахъ: «дядя короля смахиваетъ на тарлатана. Съ игривостью ума онъ соединилъ манеры полишинеля, и это придаетъ ему видъ стараго шалуна».

Совсѣмъ иначе отзывается о регентѣ Массонъ. Онъ пишетъ: «регентъ, повидимому, любовавшійся своимъ питомцемъ, когда ему расточали похвалы — человѣкъ очень малаго роста; манеры его непринужденныя, обращеніе вѣжливое, съ виду онъ наблюдателенъ и хитеръ, въ глазахъ свѣтится много ума. Все, что онъ говоритъ, обнаруживаетъ въ немъ человѣка разсудительнаго; рѣчи его заставляютъ призадумываться».

Въ то время, когда переговоры о бракѣ велись въ Петербургѣ дипломатическимъ порядкомъ, самъ Густавъ счелъ нужнымъ открыться императрицѣ въ своей любви къ ея внучкѣ.

Черезъ нѣсколько дней послѣ своего пріѣзда, онъ былъ приглашенъ на обѣдъ къ государынѣ въ Таврическій дворецъ. Послѣ стола императрица вышла въ садъ и сѣла на скамейку подъ деревьями. Король тоже пришелъ туда и присѣлъ возлѣ нея. Остальное общество пило кофе въ нѣкоторомъ отдаленіи на лужайкѣ. Увидя себя на-единѣ съ императрицею, Густавъ сказалъ, что пользуется этой удобной минутой, для того, чтобъ открыть передъ ней свое сердце, и послѣ нѣкотораго замѣшательства высказалъ, что чувствуетъ непреодолимую любовь къ Александрѣ Павловнѣ и желалъ бы жениться на ней.

Такое заявленіе какъ нельзя болѣе пришлось по душѣ Екатеринѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ, помимо другихъ препятствій политическаго свойства, она сочла нужнымъ напомнить сватающемуся жениху о томъ затрудненіи, въ какое онъ ставитъ ее и великую княжну, имѣя разомъ двухъ невѣстъ.

Императрица сказала, что, по дружбѣ къ королю, она выслушала его сердечныя объясненія, но что прежняя его помолвка съ принцессой мекленбургской не позволяетъ ему сдѣлать новое предложеніе, пока имѣетъ силу прежнее. Король согласился съ справедливостію такого замѣчанія, но все-таки просилъ императрицу дать предварительное согласіе на его предложеніе и до времени хранить все дѣло въ глубокой тайнѣ.

Императрица потребовала нѣсколько дней на размышленіе, а между тѣмъ поспѣшила увѣдомить родителей невѣсты, жившихъ въ Гатчинѣ, о предложеніи, сдѣланномъ ихъ дочери.

Теперь передъ нами открывается закулисная сторона начавшагося сватовства. Въ семействѣ Екатерины, какъ и въ каждомъ семействѣ заурядныхъ смертныхъ, начались хлопоты, близко напоминающія обыкновенную ловлю жениха, не смотря на ту величавую обстановку, посреди которой являлось подобное предпріятіе въ настоящемъ случаѣ. Бабушка и мать невѣсты сильно волнуются, стараются сблизить молодую парочку, заботливо слѣдятъ за женихомъ, принимая къ сердцу и толкуя по-своему каждое его слово. Молоденькая великая княжна является обыкновенной дѣвушкой-невѣстой, ей нѣтъ ни до чего дѣла, у ней въ мысляхъ одинъ только женихъ, все прочее на время забыто, забыта и ненайденная еще, прежде такъ горько оплакиваемая, собачка.

Среди всѣхъ этихъ семейныхъ тревогъ оставался спокоенъ по-прежнему родитель невѣсты, великій князь Павелъ Петровичъ, который постоянно держался вдали отъ двора. Онъ жилъ и теперь, какъ и прежде, въ Гатчинѣ, занимаясь тамъ, какъ и всегда, воинской экзерцировкой и вахтъ-парадами. Въ продолженіе шестинедѣльнаго пребыванія короля въ Петербургѣ, онъ не болѣе трехъ разъ пріѣзжалъ въ столицу. При дворѣ на него обращали мало вниманія, а самъ онъ, какъ казалось, не слишкомъ безпокоился о предстоящемъ бракѣ его дочери, предоставивъ весь вопросъ объ этомъ на усмотрѣніе великой княгини и императрицы. Блестящая свита короля не приглянулась и не полюбилась Павлу Петровичу. Ему крѣпко не нравилось, что шведы вмѣсто того, чтобъ надѣвать мундиры, ходили въ новомодныхъ фракахъ, замѣняя трехуголки круглыми шляпами — этимъ ненавистнымъ для него революціоннымъ головнымъ уборомъ. Такой только «гнусной» одежды вполнѣ было достаточно для того, чтобъ охладить Павла Петровича къ пріѣзжимъ гостямъ, и онъ, человѣкъ прямодушный, врагъ всякаго притворства, обходился съ ними не слишкомъ любезно, и только частыя внушенія императрицы сдерживали его въ предѣлахъ вѣжливости, такъ строго требуемой придворнымъ этикетомъ. Король тоже не чувствовалъ симпатіи къ будущему своему тестю и только дважды навѣстилъ его: одинъ разъ въ Гатчинѣ, а другой — въ Павловскѣ.