Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

По смерти Фотія Орлова продолжала жить по прежнему близь Юрьева монастыря, въ построенной ею усадьбѣ[17]. Молитвы объ упокоеніи души ея духовнаго отца и попеченія объ устройствѣ монастыря сдѣлались исключительными ея занятіями. Замѣчательны благотворенія ея Юрьеву монастырю, оказанныя ею послѣ смерти Фотія. Такъ, въ 1838 году она внесла 26,300 рублей серебромъ съ тѣмъ, чтобы ежедневно была отправляема литургія объ упокоеніи души Фотія. Въ 1843 году она внесла въ монастырскую казну 85,7 20 руб. сер. съ тѣмъ, чтобы на проценты съ этого капитала было заготовляемо масло для лампадъ и лампадокъ, а также продовольствіе монастыря хлѣбомъ, мукою и крупою. Въ томъ же году она пожертвовала еще 7,150 руб. сер. на заготовленіе ладона и восковыхъ свѣчей при панихидахъ о Фотіи. Затѣмъ, на разныя нужды и безъ того уже вполнѣ обезпеченнаго монастыря, Орлова дала 66,600 руб. сер., назначивъ изъ нихъ 2,000 рублей на приращеніе и поддержаніе монастырской библіотеки. Наконецъ, по ея завѣщанію, былъ въ 1848 году внесенъ въ государственный заемный банкъ билетъ въ 300,000 рублей серебромъ. Проценты съ этихъ денегъ, но указу синода, положено раздѣлить на двѣ равныя части, изъ коихъ одну обращать въ пользу монастыря, а другую въ пользу монашествующей братіи.

Графиня Анна Алексѣевна пережила Фотія слишкомъ на десять лѣтъ. Она умерла 5-го октября 1848 года скоропостижно, на 64-мъ году отъ рожденія, въ кельи настоятеля Юрьева монастыря, собравшись выѣхать оттуда въ Петербургъ.

V

Прервавъ на время послѣдовательную нить нашего разсказа, для того, чтобы разъяснить отношенія Фотія къ Орловой, имѣвшей такое сильное вліяніе на его судьбу, мы обратимся опять къ личности Фотія.

Относительно дальнѣйшаго прохожденія Фотіемъ монашескаго пути имѣются слѣдующія офиціальныя свѣдѣнія.

Въ 1824 году, 16-го іюня, Юрьевъ монастырь былъ исключенъ изъ общаго благочинія и оставленъ въ непосредственномъ вѣдѣніи самого настоятеля, архимандрита Фотія, «какъ благонадежнаго и препровождающаго духовную жизнь, и при томъ стараніемъ своимъ приведшаго въ короткое время древнюю обитель въ совершеннѣйшее по всѣмъ частямъ благоустройство». Въ 1825 году, января 31-го, по засвидѣтельствованію митрополита Серафима о томъ, что архимадритъ Фотій привелъ Юрьевъ монастырь въ цвѣтущее состояніе, имѣетъ пламенное усердіе къ церкви Божіей и благочестивое рвеніе къ пользѣ отечества, императоръ Александръ I пожаловалъ ему панагію, украшенную брилліантами и другими драгоцѣнными камнями. При этомъ ему дозволенно было носить при священно-служеніи эту панагію и пожалованный ему прежде крестъ, а внѣ служенія одну панагію. Въ 1827году императоръ Николай Павловичъ разрѣшилъ, чтобы архиман-дритъ Фотій оставался по смерть настоятелемъ Юрьева монастыря, согласно собственному его желанію. Объясненіе такому желанію мы находимъ въ одномъ изъ писемъ Фотія къ его брату, въ которомъ онъ, разсказывая о своей болѣзни, замѣчаетъ: «вотъ почему я, негоденъ будучи въ архіерейство, волею отъ него отказался». Ходатайство объ оставленіи Фотія до конца жизни въ Юрьевомъ монастырѣ приняла непосредственно на себя графиня Орлова, представивъ объ этомъ отъ себя государю докладную записку чрезъ статсъ-секретаря Муравьева.

Оставаясь юрьевскимъ архимандритомъ, Фотій былъ сдѣланъ благочиннымъ монастырей, кромѣ своего Юрьева, еще Старорусскаго Спасскаго, Сковородскаго, Клопскаго, Кирилловскаго, Отенскаго, Перекомскаго и Савво-Вышерскаго. Въ 1833 году, 25-го декабря, отъ св. синода дозволено было Фотію, и по немъ всѣмъ настоятелямъ Юрьева монастыря, имѣть жезлъ съ сулкомъ. Это была послѣдняя ему награда [18]).

Мы оставили бы важный пробѣлъ въ характеристикѣ Фотія, если бы, независимо отъ отношеній его съ разными лицами внѣ монастырскихъ стѣнъ, не обратили вниманія на семейныя его отношенія. Правда, что для опредѣленія этихъ отношеній матеріалы весьма скудны, но и они до нѣкоторой степени обрисовываютъ личность Фотія, а вмѣстѣ съ тѣмъ указываютъ на преобладавшіе въ немъ взгляды и понятія.

У Фотія былъ братъ Евфимій Спасскій, годами тремя моложе его. Онъ находился священникомъ въ селѣ Шегринѣ. Изъ переписки съ нимъ Фотія[19], отъ 15-го октября 1826 года, видно, что отецъ Евфимій былъ крѣпко недоволенъ своимъ братомъ за то, что тотъ «не ласково принялъ его съ женою и мало его наградилъ». По поводу этого Фотій писалъ къ брату: «я съ тобою поступилъ какъ монахъ. Когда я и мать свою по лѣту не принялъ, то жену твою принимать и впредь не буду. И игуменій, и княгинь, и графинь, и генеральшъ я не принимаю, то какъ могу жену твою принять? Она токмо въ прихожей кельи была и то тяжко было мнѣ. О! какъ ты мало духовенъ и худо знаешь монашество! Знаешь-ли, что единый взглядъ можетъ монаху вредить».