Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Послѣдующія письма озаглавлены такъ: восемнадцатое — «о питіи духовномъ», девятнадцатое о томъ, что «о спасеніи пещися должно заблаговременно въ житіи, а не до старости и смерти отлагать его, и объ обители небесной» и двадцатое «о благоугожденіи Богу». Послѣднее изъ этихъ писемъ написано по поводу жалобы Орловой на лѣнь и на то, что она «привязана ко сну, который ей дѣлаетъ великую помѣху въ спасеніи души, тогда какъ ей хотѣлось бы хотя по одному разику въ нощь вставать на молитву». «Блаженна ты уже по тому, — отвѣчаетъ на это ей Фотій, — что душа твоя желаетъ угодить Господу».

Въ письмѣ двадцать первомъ идетъ поучительная бесѣда «о Софіи, сирѣчь премудрости Божіей, вѣрѣ, надеждѣ и любви». Двадцатое письмо «о богоугожденіи и дѣвствѣ» вызвано письмомъ Орловой, въ которомъ она сообщаетъ Фотію, что «видѣла суету о Господѣ, и посмотрѣвши на нее и видѣвши все ея терзаніе, изъ глубины сердца благодаритъ Бога, что онъ удержалъ ее отъ супружества. О! истинно блаженное состояніе дѣвическое — восклицаетъ Орлова — никакихъ хлопотъ житейскихъ за собою не имѣетъ, только попеченіе едино остается имѣть дѣвицѣ, какъ спасти душу». Соглашаясь со всѣмъ этимъ, Фотій прибавляетъ, что Господь просвѣщаетъ ея разумъ.

Двадцать второе письмо посвящено разсужденію «о многоразличныхъ путяхъ спасенія». Оно написано въ схоластическомъ духѣ.

Въ письмѣ двадцать третьемъ Фотій на сообщеніе графини Орловой изъ Петербурга о томъ, что «все здѣшнее ей, я особенно мірское, въ тягость, и что она счастливѣе себя находитъ, когда остается одна и бесѣдуетъ съ Богомъ", отвѣчалъ: «какъ мнѣ не утѣшаться, что Господь тебя отъ брака отвелъ, могущую имѣть жениха благороднаго, перваго во градѣ, зѣло честнаго и преславнаго. Какъ мнѣ Господа не благодарить, когда но благости его ты презрѣла всѣ мірскія благи, дабы воспріять небесныя вполнѣ, когда ты ни злата, ни сребра не щадила, все щедрою рукою сыпала, дабы Христа пріобрѣсть и умолить его». Затѣмъ, Фотій внушаетъ ей «спасаться отъ сребролюбія, грѣховныхъ игръ, отъ картъ, отъ маскарадовъ, плясокъ, танцевъ, театровъ, развратныхъ еретическихъ книгъ, злыхъ бесѣдъ, гордости, тщеславія, хулы, роскоши и предписываетъ ей «спасеніе въ дѣвствѣ и постѣ".

Въ трехъ остальныхъ письмахъ идетъ бесѣда «о чистотѣ святой», «о пути царскомъ, среднемъ и легкомъ ко спасенію». Въ этомъ письмѣ Фотій убѣждаетъ «Анну, обрѣтающуюся въ царскихъ чертогахъ, чтобъ она не спѣшила въ монастырь, не яко инокиня, не яко раба Христова». Послѣднее изъ имѣющихся въ распоряженіи ред. «Русской Старины» писемъ Фотія, отъ 23-го декабря 1822 года, озаглавлено «помни послѣдняя твоя» и заключаетъ въ себѣ самыя обычныя поученія о суетѣ мірской.

Фотій велъ обширную переписку съ Орловой и въ послѣдствіи, до самаго дня своей кончины; но мы, къ сожалѣнію, не имѣемъ списка съ его послѣдующихъ посланій; впрочемъ, и та часть его писемъ, съ которою мы имѣли случай ознакомиться, достаточно очерчиваетъ способы вліянія Фотія на духовную его дочь. Независимо отъ этого, приводимыя нами письма имѣютъ то особое значеніе, что они относятся къ той именно порѣ, когда Фотій утверждалъ свое господство надъ Орловой. Современемъ же она сдѣлалась совершенно покорною передъ нимъ и онъ уже обращался съ нею самымъ безцеремоннымъ образомъ.

Письма Фотія исполнены грубаго аскетизма и они устраняютъ, какъ мы думаемъ, всякое предположеніе о грѣшныхъ его отношеніяхъ къ Орловой, которая на первыхъ порахъ своего знакомства съ Фотіемъ была женщиною далеко еще не старою: ей было только около 36-ти лѣтъ, а Фотію было лишь подъ тридцать лѣтъ. Трудно, даже невозможно, допустить, чтобъ между ними была любовная связь подъ покровомъ лжи и лицемѣрія. Невозможно, чтобъ они могли дойти до такого кощунства, чтобъ соединяли свои имена и на иконахъ и на церковной утвари съ молитвой къ Богу о помилованіи ихъ. Наконецъ, едва-ли какой-нибудь мужчина, физически сближающійся съ женщиною, станетъ описывать свою болѣзнь съ такими отвратительными подробностями, какъ это сдѣлалъ Фотій въ одномъ изъ своихъ писемъ къ Орловой. Крайнее и во многихъ случаяхъ ошибочное религіозное настроеніе Орловой, переходившее въ ханжество и въ слѣпую личную привязанность къ Фотію и выражавшееся всего болѣе неумѣстными щедротами, не можетъ, конечно, вызвать къ ней того сочувствія, какое стараются внушить къ ней ея восхвалители. Во всякомъ, однако, случаѣ историку тогдашняго русскаго общества приходится отнестись къ Орловой снисходительнѣе, нежели къ современнымъ ей великосвѣтскимъ русскимъ барынямъ, впадавшимъ въ модное отступничество подъ вліяніемъ разныхъ религіозныхъ проходимцевъ — католическихъ патеровъ и протестантскихъ пасторовъ.