Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Едва ли мы впрочемъ ошибемся, если скажемъ, что безъ сближенія Фотія съ графиней Орловой онъ заглохъ бы въ своей древней, убогой обители. Фотій былъ силенъ прежде всего потому, что всегда, то за нимъ, то передъ нимъ, стояла графиня А. А. Орлова-Чесменская, съ своимъ несмѣтнымъ богатствомъ и съ своими общественными связями въ Петербургѣ и въ Москвѣ. Орлова ввела Фотія въ кругъ людей, которые стали смотрѣть на этого монаха какъ на полезную для нихъ силу, и которыхъ онъ, въ свою очередь, самъ сталъ считать пригодными орудіями для осуществленія своихъ стремленій. Изъ замѣтныхъ въ ту пору личностей въ Петербургѣ, едва ли не первымъ союзникомъ Фотія сталъ Магницкій, котораго юрьевскій архимандритъ отвратилъ отъ библейскаго общества. Дѣло это не обошлось безъ участія графини Орловой, которая, по словамъ А. С. Стурдзы, находилась въ числѣ почетныхъ дамъ, присутствовавшихъ при первой встрѣчѣ Фотія съ Магницкимъ. Фотій, держа въ рукахъ двѣ восковыя свѣчи, съ нѣмою торжественностію встрѣтилъ Магницкаго и провожалъ его до приготовленныхъ особо креселъ. Фотій сѣлъ возлѣ Магницкаго и молчалъ нѣсколько минутъ, потомъ схватилъ стоявшій на столѣ колокольчикъ и принялся звонить изо всей силы, не говоря, впрочемъ, ни одного слова. Оба они, т. е. Фотій и Магницкій, только помѣнялись взглядами въ знакъ взаимнаго согласія и негласный союзъ былъ между ними заключенъ. Послѣ этой встрѣчи Магницкій — какъ замѣчаетъ Стурдза [21]), — началъ дѣйствовать уже открыто противъ распоряженій того министерства, въ которомъ онъ занималъ довольно почетное мѣсто, поступая такимъ образомъ въ угоду Аракчееву.

Нельзя сказать съ точностію, въ какое именно время произошло сближеніе Фотія съ Магницкимъ, но, вступая въ лагерь, непріязненный князю Голицыну, Фотій сталъ обнаруживать свою непріязнь и къ лицамъ самымъ близкимъ къ князю. Въ одномъ изъ писемъ къ Дарьѣ Алексѣевнѣ Державиной, относящемся, какъ надобно полагать, къ 1823 году Фотій сильно возстаетъ противъ Александра Ивановича Тургенева, управлявшаго тогда канцеляріею министра духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія. Письмо это замѣчательно въ томъ отношеніи, что оно рисуетъ взглядъ Фотія на его религіозныхъ противниковъ. «Пишешь ты, — такъ начинаетъ свое письмо Фотій, — что съ сестрой видѣли извѣстнаго тебѣ человѣка и разговоры вы съ нимъ имѣли, что онъ крайне не любитъ духовенство и не уважаетъ потому, что они не Фенелоны и что онъ крайне гордъ и на свой умъ надѣется. Спасися отъ него, чадо! Вотъ видишь-ли съ какими вѣры явными врагами отецъ твой брань ведетъ за церковь и за спасеніе многихъ. А что онъ ненавидитъ насъ, духовныхъ, т. е. освященныхъ божественною благодатію свыше, — насъ, преемниковъ апостольскихъ, — то потому, что онъ явный врагъ всего духовнаго, божьяго, слушалъ лжеаностоловъ, слугъ демонскихъ, невѣрныхъ, потому, что истый масонъ». Спрашивая затѣмъ Державину, знаетъ ли она, кто былъ Фенелонъ? Фотій отвѣчаетъ, что Фенелонъ былъ масонъ, какъ видно изъ его сочиненій «мистическихъ и женоподобныхъ». Послѣ того Фотій задается вопросомъ: «гдѣ гордый Лабзинъ, отецъ и іерархъ сектаторамъ? Яко трава, яко прахъ погибе», — говоритъ Фотій, добавляя, что то же будетъ и дѣткамъ его нечестивымъ и буйнымъ. Далѣе Фотій сравниваетъ Тургенева съ комаромъ, «котораго можетъ убить песъ трясеніемъ ушей, а человѣкъ — изловивъ. Много мнѣ — заключаетъ Фотій — надменный комаръ, Бога ради, пакости надѣлалъ». По всей вѣроятности, здѣсь подразумѣвается удаленіе Фотія изъ Петербурга въ Деревяницкій монастырь при содѣйствіи Тургенева.

Что касается отношеній Фотія къ главному и самому сильному представителю тѣхъ, противъ которыхъ онъ велъ брань, то мы уже видѣли, что князь Голицынъ съ своей стороны заискивалъ расположенія Фотія при посредствѣ Орловой и, вѣроятно, дѣлалъ это въ силу тѣхъ соображеній, о которыхъ мы упоминали выше. Между тѣмъ въ качествѣ министра духовныхъ дѣлъ Голицынъ вооружалъ противъ себя православное духовенство. Говорили, что онъ унижалъ митрополита Михаила своими съ нимъ столкновеніями въ синодѣ. Съ своей стороны, Михаилъ доносилъ государю, бывшему на конгрессѣ въ Лайбахѣ, объ опасностяхъ, которымъ подвергается православная церковь отъ «слѣпотствующаго министра».

По смерти Михаила на с. — петербургскую митрополію назначенъ былъ Серафимъ, и онъ-то собственно повелъ рѣшительную борьбу съ княземъ Голицинымъ, получая совѣты подкрѣпленія и одобренія отъ Аракчеева, Орловой и Фотія.