Замерзшие сердца

От его прямоты я потираю бедра, ощущая, как между ними разливается тепло. В вопросах секса, я, конечно, не новичок, но вот в сексе по телефону я безоговорочно являюсь девственницей. Как мне кажется, это довольно интересный, хотя и волнительный опыт – не видя собеседника, оценить его реакцию на твои слова и действия. Меня всегда это пугало, хотя с Тайлером, думаю, готова на все. И плевать на нервы.

– Черт, как бы хотел, чтобы ты была здесь. Я бы гладил твое тело, а потом прижал к себе.

Концентрируясь на его словах, прикрываю глаза. Кожа начинает вибрировать; внутренности загораются от острого желания.

– Ты этого хочешь, Грейси? Чтобы я прикоснулся к тебе?

Киваю головой, вздыхая. Я слишком погружена, возбуждена, чтобы произнести какие-то слова.

– Говори, детка, – уговаривает он, пока нащупываю пальцами трусики.

– Да, – хриплю я, поперхнувшись, и глотаю ртом воздух. – Хочу, чтобы ты меня трогал. Всегда хочу.

– Ты можешь себя потрогать вместо меня?

– Да, – шепчу я, пока пальцы проникают под шелк, пробуждая нежный стон. Они так сладко скользят по гладкой и влажной коже. – И ты тоже.

– И я. Я уже приступил, – хрипит Тайлер.

Спина слегка выгибается, отрываясь от кровати, когда пальцы находят клитор и назойливо кружат вокруг бугорка. Вторая рука уже скользит под футболку к груди.

– Как только переступлю порог твоего дома, я заставлю тебя лечь лицом на эту кровать. И ты, как настоящая хорошая девочка, будешь умолять меня трахнуть тебя, – стонет он в ухо. Чувствую его возбуждение, и от этого в моем животе разгорается пожар. – Моя идеальная, развратная девочка.

Возбуждаюсь только от одной мысли, что он доставляет себе удовольствие вместе со мной, не используя ничего, кроме моего голоса.

– Тайлер, – хнычу я, раскидывая ноги по сторонам кровати и свешивая ноги с краев.

Телефон падает на грудь, но я продолжаю мастурбировать, играя с клитором и наслаждаясь нарастающим оргазмом и сотрясающей дрожью.

– Да, детка. Кончи для меня, – стонет он.

От звука шлепков по коже глаза все больше закатываются – передо мной встает образ Тайлера на кровати в отеле, обхватившего член руками и доводящего себя до кульминации. Его стоны прорываются сквозь телефонную трубку, смешиваясь с моими, и мы оба достигаем своего апогея.

– Я люблю тебя. Ты ведь знаешь? – бормочет Тайлер через несколько секунд, задыхаясь от усталости.

– Знаю. И я люблю тебя.

– Ложись спать, Грей. Набери меня утром.

Слышу, как он ходит по комнате.

– Хорошо, – отвечаю я, когда грудь начинает подниматься и опускаться уже с постоянной, равномерной скоростью. Чувствую, как закрываются глаза, как отключается мозг: внезапная усталость берет надо мной верх.

Тихий, хрипловатый голос Тайлера – последнее, что я слышу перед тем, как заснуть:

– Сладких снов, любовь моя.

Глава 30

Тайлер

Стоит мне переступить порог, как в горле появляется ком. Знаю, что должен спешить. Я нужен ей. Медлить нельзя.

Стойкий сигаретный дым почти меня душит, пока стою в полном оцепенении, прилипнув ботинками к испачканному пивом ковру. Уверен, его не чистили с тех пор, как Аллен – мне тогда было четырнадцать – облил его только что открытой «Короной». В тот момент на его лице застыла настолько мерзкая ухмылка, что забыть о ней не получается до сих пор. Он психанул на глазах у мамы, а она в ответ только вздрогнула и обняла руками свое хрупкое тело, одетое в хлипкую форму из закусочной. Не помню, почему он разозлился, но зато помню испуг, вытравленный в морщинах на ее лице. Я не раз пытался забыть этот образ, но, как мне кажется, эта задача невыполнима: уж слишком часто вижу его в кошмарах.

Знакомое кресло по-прежнему стоит у стены напротив, скрывая за рваной тканью несколько дыр размером с кулак. Рядом с ним на полу лежит старая жестянка из-под кофе, до края набитая пеплом, жеваным табаком и, похоже, измельченным белым порошком. Очевидно, что ни мама, ни Аллен так и не научились за собой убирать, что меня ничуть не удивляет. В нашем доме всегда царил полный бардак.

Уже давно сюда не приходил, и плевать, что это дом детства. Да и ради чего? Что может быть настолько важным, чтобы я тащил свою задницу в эти обшарпанные стены и пронзительную тишину?

Мама. Вот кто для меня важен.

Единственная причина, по которой я готов заново пережить все детские травмы, – мама. Я делаю это ради нее. Ради женщины, которая продала бы меня за косячок, будь у нее такая возможность. Даже странно, что она никогда не пыталась обменять меня на наркоту. Хотя откуда мне знать? Может, и пыталась. Возможно, меня просто не сочли удачным товаром.

Уже ехал домой из аэропорта, мечтая поскорее увидеться с Грей, когда позвонила мама. Я ответил и услышал ее крик о помощи. Зря согласился приехать, потому что своими обещаниями лишь укрепляю ее деструктивное поведение: получается, она знает, что я всегда прибегу ее спасать. Но, черт подери, она ведь моя мама. И сколько бы раз она ни выбрасывала меня, как ненужную игрушку, я буду спасать ее от самой себя и от того образа жизни, который она продолжает вести. Нельзя, чтобы все это продолжалось и дальше.