Замещающий ребенок

Она бледнеет: «Кто этот чужак?»
Потом заплакала, колени преклонив:
«Нет, нет, я не хочу! Ты будешь ревновать!
О сладкий мой, тебя взяла земля,
Ты скажешь: «Я забыт; другой вместо меня;
В объятьях мать его сжимает и смеется,
Прекрасен он-а я лежу в могиле!“
Нет, нет!»

Наконец ребенок рождается.

Отец кричит в волненье: «Это мальчик!»,
Но эта радость лишь ему дана.

В то время как мать по-прежнему убита горем и думает

О новом сыне меньше, чем о прежнем,
И, видя не пеленки, а лишь саван,
Твердит: «Вот ангелок из склепа!»
— О чудо! Мать снова ожила! —
Она услышала знакомый голос
Новорожденного, что тихо прошептал
В объятьях ее рук: «То снова я. Молчи…»

Август 1843

Глава 3 Вопрос вины

Этот вопрос очень сложный и неоднозначный. Его можно рассматривать в трех плоскостях:

— родительская вина;

— синдром вины выжившего;

— парадоксальная вина замещающего ребенка.

Родительская вина

Выше мы говорили, что родители, в особенности матери, чувствуют себя виноватыми, даже «терзаемыми виной» по отношению к умершему ребенку (А. и Б. Каин). Мать винит себя в том, что она сделала не все, что было в ее силах, чтобы спасти жизнь ребенка: она упрекает себя в легкомыслии, недосмотре, запоздалой помощи, безразличии и т. д. Почти всегда вина родителей достоверно не установлена. Если же мать добавляет: «Почему он, а не я?», то здесь речь идет о бескорыстном сожалении, а не о чувстве вины выжившего.

Согласно М. Ханусу, вина неотделима от питающей ее скорби, и он считает, что этот процесс неотделим от работы горя. Он говорит: «Родители не могут прекратить горевать, потому что они бессознательно чувствуют себя виноватыми, ответственными за смерть ребенка. Замещающий ребенок, чтобы отделиться от этой невыносимой ситуации, должен взять на себя эту задачу вместо них, и однажды он сталкивается с парадоксом: он чувствует себя виновным в смерти старшего брата, которого никогда не знал. В этом положении он чувствует себя на грани безумия. Оказаться во власти бессознательного чувства вины — это значит обратиться к яду агрессии, порожденной такими разрушительными желаниями, что они кажутся причиной смерти ребенка, ибо для бессознательного не существует настоящей смерти. И замещающий ребенок живет, задаваясь вопросом, кто заставил умереть его предшественника; он постоянно спрашивает себя о могуществе смертоносных и деструктивных желаний родителей и иногда, не без основания, воспринимает их как угрозу для себя».

С. Лебовичи в ходе исследования детей, родившихся после внезапной смерти младенца, констатировал, что обстоятельства этой смерти, предшествующей новой беременности, всегда интерпретировались как вина родителей, ошибка, за которой следовало наказание: смерть ребенка. Женщина хочет загладить свой промах, родив другого ребенка, и в то же время она думает, что она не может стать матерью, она не способна быть ею: она не хочет нового ребенка, она хочет воскресить умершего.

Это вина хорошо известна и лежит на поверхности.

Синдром вины выжившего

Состояние, которое мы называем «синдромом вины выжившего», встречается гораздо реже, но, тем не менее, оно играет определенную роль в жизни замещающего ребенка. С точки зрения здравого смысла, такая вина является противоестественной и бессмысленной.

Мы говорим: «невинный как младенец». Тогда как же вновь рожденный ребенок может испытывать это чувство? Тем не менее, в нашем первом исследовании замещающих детей в 1985 году мы выдвинули гипотезу, что психологические последствия для ребенка, ставшего лишь «двойником» умершего, будут представлять собой трансформацию синдрома вины выжившего, изучавшегося нами с 1950‑х годов.

В работе «Психология больных туберкулезом» мы отметили неожиданное, если не сказать противоестественное, проявление такого синдрома у пациентов санатория, когда умирал один из больных. Мы попытались проанализировать это следующим образом.