Замещающий ребенок

Я лежу на спине на поверхности и не тону. Я размышляю о том, что там достаточно глубоко и я лежу не на дне. И думаю, что, наверное, подомной труп. Что он, видимо, в одежде, раз я не чувствую тела. И это не так противно, то есть раз так, то я могу лежать и дальше, а если его не будет — мне не на что будет опираться, и смогу ли я держаться на поверхности?

Я правой рукой, обратной стороной ладони, дотрагиваюсь до чего-то гладкого, скользкого и твердого, но не тела. И холодного. Меня это пугает.

Я вижу справа от себя дерево. И думаю, что, должно быть, это был ствол, что в воде он стал без коры.

Но то, на чем я лежу, начинает двигаться, и я оказываюсь по горло в воде. Я барахтаюсь, мне тяжело плыть. Я пытаюсь плыть по направлению к тем, с кем мы тут оказались. Они все время тоже были на поверхности, возможно, в лодке. Или как я. Но им все нравилось.

Зову на помощь. Или думаю об этом. Это было днем.

Когда мы обсуждали это сновидение с клиенткой, она была в отчаянии. Она сказала: «Как мне дальше жить? Я потеряла опору».

Итак, о чем говорит нам сказка «Ведьма и Солнцева сестра», если попробовать увидеть в ней пошаговую инструкцию работы с комплексом замещающего ребенка?

Психологу признать факт замещения, всегда помнить о нем. Смотреть сквозь него на сны и истории клиента. Это очень сложно сделать, ведь в начале работы психолог захвачен мифом семьи, он сам — замещающий ребенок, он слушает, но не слышит, не говорит. На него опускается морок тайны, и очень важно противостоять этому мороку.

Принять клиенту что он — замещающий ребенок. И начать горевать по своему умершему сиблингу или кому-то в роду, кому-то не отгореванному, тому, кого он замещает. Потому что процесс горевания в семье остановлен на этапе отрицания, это и есть причина замещения. Постепенно анестезия отступает, чувствительность проявляется — возвращается когда-то семьей замороженная боль, отчаяние. Но клиент начинает жить, начинает чувствовать. Он чувствует боль семьи, это нужно помнить.

Внимательно смотреть сны, записывать их — линия соединения, а затем разъединения будет четко видна.

Понимать, что у клиента много страха, много сопротивления — он защищает свою жизнь, жизнь, которую он знает, которой он жил до встречи с вами и которая привела его к вам.

Быть готовому к тому, что выходом из горевания будет еще более глубокое горевание — горевание по себе, в котором ваш клиент будет учиться жить сам, без опоры на призрака.

Важно помнить, что не имеет большого смысла говорить об этом процессе, его нужно прожить, для этого требуется время, много времени. Так же психолог должен быть готов к тому, что на него обрушится сила архетипического переноса, когда в переносе сложатся чувства нескольких поколений, а он — один — должен будет их удерживать, не отрицая и не проваливаясь.

Кристина Шеллински говорит о том, что «замещающий ребенок должен символически «убить» мертвую, фантомную личность умершего сиблинга в самом себе» (Шеллински, 2013, с. 20). Мне кажется, это не нужно, хотя это легче. Замещающий ребенок в семье должен стать одним из тех, возможно, первым и единственным, кто признает факт смерти, кто смиряется перед ликом Судьбы, признавая ее волю, кто иногда делает это за весь род.

И мы должны понимать, что мертвые тоже отчаянно нуждаются в горевании, в отделении, в прощании. Что эта связь не нужна ни мертвому, ни живому.

«Горевать необходимо. Нужно видеть плод или ребенка, нужно принимать участие в церемонии прощания. Если он остается невидимым, он остается в бессознательном как постоянно присутствующий» (Шеллински, 2013, с. 24).

Сновидение клиентки: Я участвую в соревнованиях? Нужно пройти определенную эстафету, куда-то добраться. Дело происходит в пещере, глина красная, оранжевые тона… Лезу по тоннелю, узко… Нужно куда-то долезть.