Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи

– Печенье! – произнес я завлекающим тоном. – Персики! Розовато-желтые, сочные…

– Не надо! Прошу тебя!

– Теплый солнечный свет. Удивим твоих родителей. Не будем им писать, что едем, а ровно через неделю просто подкатим к их двери и скажем, что не нашли в Коннектикуте чем позавтракать и вот решили заехать за пече…

– А нам будет хорошо? – жалобно спросила Зельда, взывая к помощи моего воображения.

Я начал рисовать идиллическую картинку: как мы катим к югу по сверкающим бульварам многочисленных городов, а потом – по тихим сельским дорогам и душистым долинам, где ветви жимолости будут нежными белыми пальцами ерошить нам волосы, через пыльно-красные поселки, где диковинного вида новоиспеченные эмансипе в широкополых соломенных шляпках станут провожать изумленным взглядом наше победоносное шествие.

– Вот только… – возразила она печально. – Вот только машина…

Так разговор перешел на Самоходную Развалюху.

Самоходная Развалюха увидела свет весной 1918 года. Происхождения она была высокородного, из породы тех, что именуются «экспенсо»[432], и во младенчестве стоила около трех с половиной тысяч долларов. Вот только, номинально являясь «экспенсо», она носила неофициальное название Самоходной Развалюхи – мы почему-то регулярно приобретали машины именно этого, второго толка. Раз примерно в пять лет кто-то из производителей выпускал очередную Самоходную Развалюху, и их агенты по продажам первым делом являлись именно к нам, поскольку прекрасно знали, что таким людям, как мы, и нужно втюхивать Самоходные Развалюхи.

Эта конкретная Самоходная Развалюха попала к нам далеко не в расцвете сил. Говоря точнее, у нее был сломан и не слишком удачно починен хребет – и по причине больной спины она постоянно залихватски кренилась набок; кроме того, она страдала всевозможными хроническими расстройствами желудка, а также астигматизмом обеих фар. С другой стороны, бегала она на удивление быстро – нервической, тряской рысцой.

Что касается ремонтного инструмента, в обращении с ним она отличалась крайней безалаберностью и растеряла почти весь набор, не считая увечного домкрата и гаечного ключа, с помощью которых, если действовать умело, можно было запросто превратить колесо с целой шиной в колесо с лопнувшей или проколотой.

С другой стороны, не считая вышеупомянутых слабостей, в сумме делавших автомобиль непригодным к использованию, это все-таки был «экспенсо» – каковое слово красовалось на плакетке, привинченной к радиатору, и звучало чрезвычайно гордо. Зельда заколебалась. Ее одолела кручина. Она сидела на краешке моей кровати и отпускала горестные замечания по поводу дороговизны такой поездки и о том, что негоже надолго уезжать из дома. Кончилось тем, что она встала и без всякого предупреждения вышла, – а потом я услышал, как из-под кровати с грохотом выдвигается чемодан. Вот так все и началось. Через полчаса после рождения Замысла мы уже трюхали по сельской коннектикутской дорожке под июльским солнышком. На заднем сиденье лежали три больших чемодана, а Зельда сжимала в руках листок с картой Соединенных Штатов, выдранный из каталога фирмы «Высокоурожайные семена». Эта карта, наряду с двумя неблагонадежными инструментами, а также парой автомобильных очков с одним отсутствующим стеклом, и представляла собой наше дорожное снаряжение.

В Вестпорте мы заехали в любимую автомастерскую, где в нас залили обычные жидкости – бензин, воду и можжевеловое масло – ох нет! это я сбился с мысли. По ходу дела некоторое количество присутствовавших обратило внимание на чемоданы и сгрудилось у машины; самым что ни на есть хладнокровным тоном мы сообщили раздатчику жидкостей, что направляемся в Алабаму.

– Ничего себе! – воскликнул один из зевак с благоговением в голосе. – Это аж в самой Виргинии, верно?

– Нет, – ответил я холодно. – Совсем не там.

– Это штат такой, – пояснила Зельда, бросая на говорившего взгляд, который можно было охарактеризовать как уничтожающий. – Я там родилась.

Знаток географии разом стушевался.

– Гм, – бодрым тоном произнес владелец мастерской. – Как я понял, вы собрались остаться там на ночь.

И он указал на чемоданы.

– На ночь! – воскликнул я запальчиво. – Да туда только добираться целую неделю!

Владелец мастерской так опешил, что выронил шланг, и бензин хлынул нам на ботинки.

– Вы хотите сказать, что отправляетесь на своей Самоходной Развалюхе в место, до которого неделя пути?

– Ну я же при вас произнес: «Алабама», разве нет?

– Да. Но я подумал, что это название какого-то отеля в Нью-Йорке.

Кто-то в толпе беспардонно захихикал.

– И на какой половине автомобиля вы намерены туда добираться? – осведомился ехидный голос. – На верхней или на нижней?

– Да если я угоню фургон у молочника, и то быстрее выйдет.

– Собрались всю дорогу под горку катиться?