Заметки по пастырскому богословию

Человек, действительно, находится в земном бытии в постоянном противоречии между необходимостью подчиняться детерминированным условиям природы и общества и желанием вырваться из них, переделать, изменить или преобразить их с помощью своего творчества, потенцию которого он в себе явно ощущает. Суть вещей проявится лучше, если сопоставить эту потребность (потенцию) творчества с не менее сильными врожденными потребностями человека в вечной радости и вечной жизни, которые тоже входят в вопиющее противоречие с эмпирической земной данностью. Из этого противоречия есть только два выхода: один — обманный, иллюзорный, другой — реальный. Первый «выход» состоит в том, чтобы с помощью наук и техники подчинить себе законы и силы природы и вопреки Богу «стать как боги». Для этого нужно еще «революционным путем» захватить ту «точку», в которой человек может стать богом, творящим новый, свой мір силой собственного воображения. Это главный пункт философской алхимии, движения сюрреализма и других идеологий. Второй выход заключается в том, чтобы смириться перед Богом, смириться с неизбежностью страданий и временной смерти в этом земном бытии, как следствиями греховной поврежденности, и, следуя «узким путем» покаяния, воздержания, трудного духовного подвига, возродиться во Христе и выйти затем на простор Царства Небесного, где будут в полной мере даны человеку и вечная радость, и вечная жизнь, и вечное соработание (сотворчество) Богу! Такой выход проповедует Православие. Поэтому в Православии искони самым главным творчеством человека на земле было творчество духовное, Богоуподобление, строительство своей души во образ Христов, насколько это возможно в земной реальности. Такое творчество по правилам веками разрабатывавшейся аскетической науки привлекает к человеку обильную энергию благодати Святого Духа. «Спаси себя, и вокруг тебя спасутся тысячи» — этот постулат был практически реализован в жизни святых людей и теперь реализуется множеством верующих.

Что же касается трудовой, хозяйственной, научной, культурной или иной деятельности человека в міру, то здесь каждый смотри по совести и в совете с Церковью, с ее рекомендациями и каноническими правилами, что делаешь и как делаешь. Угодно это Богу или нет, приближает ли к Нему или, наверняка, уводит от Него. «Мір сей» как «категория негативной духовности» — совсем не прежде всего внутри верующего человека; он прежде всего все-таки вне его, в нехристианско устроенном человеческом общежитии, а оттуда проникает и в души верующих. Впрочем, возможно, он и там и тут с одинаковой степенью опасности.

Все сказанное отнюдь не отрицает необходимости православного богословского осмысления социально-экономических, политических и других современных явлений «міра сего». Но это задача иных отраслей богословия. А в Пастырском богословии уместно лишь напомнить об основных принципах православного отношения к міру, предостеречь от крайности увлечения «психоанализами», напомнить и о необходимости аскезы в деле «творчества», чтобы не стремиться натворить чего-то «доселе не существовавшего» (очень неосторожное выражение о. Киприана; ничего принципиально нового человек сотворить не может, из не сущего творит один Бог)...