Заметки путевого Обходчика

    А вот и площадь. Я поднажал, потому что уже, как обычно, выбился из графика. По дороге нечаянно разогнал стайку голубей, и те, издавая утробное урчание, недовольно захлопали крыльями и исчезли за крышами близлежащих домов. Я поднял голову, виновато провожая их полет, и мой взгляд вдруг остановился на небольшом пустыре. Еще не понимая, что же все-таки привлекло мое внимание, я остолбенело, позабыв об опоздании, наблюдал, как несколько ребятишек играются в грубо сколоченной песочнице.  А их мамаши, сидя поодаль в тени разлогой ивы на лавочке, ведут неспешный диалог.  Чуть правее, облюбовав еще одну скамейку, парочка старичков играли в шахматы.  За их игрой, стоя, облокотившись на спинку и иногда подавая советы то одному то другому, наблюдал третий из их компании.

    Почти что идиллическая обстановка. Но мне надо было спешить. Что я и вознамерился сделать, если б не озарение, пришедшее так же внезапно, как и предыдущее желание остановиться.  До меня наконец-то дошло, что же во всем этом так настораживало.

     Я вспомнил, что еще вчера вечером пустыря не было.  На его место возвышалась небольшая старинная  церквушка, увенчанная одной единственной башенкой.  Храм был обнесен невысокой, сантиметров восемьдесят, железной оградкой, выкрашенной в светло голубой цвет.   Отчасти таковыми были и стены. Потому как на них превалировала некогда белая, а теперь пожелтевшая под влиянием времени и природной среды, краска.

    Первая мысль, пришедшая после шока, была: «неужели все те люди не помнят, что здесь было?». А за ней следом тут же набежала, напросилась другая: «а может это со мной что-то не так? Может,  это я чего-то перепутал?»

    Я еще и еще раз всматривался в то, что имело место быть, пробуя логично убедить себя, что все в порядке. Что мне всего-навсего показалось.

    А тем временем небо, не предвещавшее до сей поры никаких изменений, из прозрачно голубого вдруг сделалось мутновато серым. Ветер с каждой минутой все усиливал свои порывы, прогоняя набежавшие облака прочь. Но те почему-то не желали уходить. Наоборот, они, словно обидевшись, уплотнились , приобретя такую черноту, которая вот-вот обязательно должна была разразиться бурей.

    Пустырь как-то незаметно опустел, и я остался один. Посреди разбушевавшейся стихии, в центре того, что по своим параметрам весьма напоминало зарождавшийся смерч.

              * * *

       На сей раз, пробуждение было еще более внезапным, словно по сигналу будильника. А ощущения таковыми, будто я и не спал вовсе. Так, всего лишь закрыл глаза на каких-то пять минут. Во всяком случае, отдохнувшим я уж точно не был. Да и боль лишь слегка притупилась, все время, напоминая о себе резкими позывами то с одной стороны, то с другой. А иногда и с обеих сразу.

      В палатке я снова был не один. Не услышав позвякивания, бульканья, хруста надломленных ампул, то есть всех тех звуков, ставших для меня привычными, я решил, слегка приоткрыв одни глаз, подсмотреть, кто ко мне пожаловал.  

     Даже мимолетного взгляда оказалось достаточно, чтобы определить, что мой новый гость не имеет к медицине никакого отношения.    А еще он мне определенно кого-то напоминал.

     Должен заметить, что у меня фотографическая память. Стоит хоть один раз кому-то или чему-то попасться мне на глаза и все, это обязательно, вне зависимости от моего желания, будет весьма  надежно записано в ячейку памяти. Бывали случаи, когда я мог где угодно встретить некую особу, а потом, опять же случайно, повторно ее увидеть. И я тут же задавал себе вопрос: «Где и кто?». Ходил, мучился, иногда не давая себе отчета в том, что это всего лишь напрасная трата времени. Что мне и не надо знать, кто это был.  

    С подобной проблемой я аккурат сейчас и столкнулся.  Тем временем широкоплечий мужчина взял стул и уселся возле кровати. Четкие, выверенные до миллиметра движения выдавали в нем военного. А уверенность, я б даже сказал эдакая смесь наглости и надменности, явно говорила о том, что передо  мной птица высокого полета, человек, привыкший повелевать.

     Если б не небольшая проседь, змейкой тянущаяся от правого виска, и теряющаяся среди буйных зарослей черных как смоль волос, я б не дал ему больше тридцати пяти. Это мое предположение усиливала и та энергетика, которая мощным, целенаправленным  потоком, накатывала, без слов стараясь подмять меня под себя.

    - Решил дать тебе шанс – начал он без предисловий. Его басок, как и «фотокарточка», тоже показался мне знакомым. Я совершенно безразлично отнесся к тому, что сей субъект, даже не счел нужным со мной поздороваться, и тут же поймал себя на этом.

- Видать стал привыкать, что со мной перестали считаться – пронеслась язвительная мыслишка. – Дожил. Скоро меня и вовсе замечать перестанут.

- Мы тут подумали, – «кто это мы?» - что если ты добровольно пойдешь на сотрудничество с нами, то мы пересмотрим принятое ранее решение.