Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Академика Николая Николаевича Боголюбова назначили директором Института ядерных исследований в Дубне. Боголюбов — теоретик, к административной работе человек мало пригодный. В лаборатории ядерных реакций (ЛЯР) у академика Флёрова[138] назначили какой-то важный семинар, позвали нового директора, ждут. Он не идет. Посылают кого-то искать его. В дирекции говорят: ушёл в ЛЯР. Туда-сюда, нигде нет! Оказалось, заблудился в лесу и ЛЯР не нашёл, хотя она занимает гигантское здание с огромным ускорителем.

* * *

Валька Аграновский[139] надумал писать о физиках-ядерщиках и решил наняться старшим лаборантом в ЛЯР к академику Флёрову, с которым был знаком. Георгий Николаевич пошёл представлять его Боголюбову: «Так, мол, и так, вот — журналист, но будет у нас работать старшим лаборантом». Боголюбов спрашивает:

— А какую ставку вы ему положили?

— Тысяча сто рублей, — отвечает Флёров.

— А не много ли? — помолчав, спрашивает Боголюбов. Аграновский злится: «Вот крохобор!»

— Да нет, Николай Николаевич, это не много, — отвечает Флёров. Боголюбов ещё думает некоторое время, потом спрашивает:

— Это в старых или в новых деньгах?..

Прелесть! Как я завидую его незнанию!

27.1.65

* * *

Господи! Сделай так, чтобы я услышал, что где-то кто-то украл у кого-то мою книгу! Наверное, этот день будет одним из счастливейших дней моей жизни!

* * *

Юра Гагарин рассказывал, что профессор Мелькумов[140] гонял его по всему материалу по ракетным двигателям, а не только по билету, безо всяких скидок. «Очень строгий генерал!» На экзаменах по политэкономии требовали ссылаться на собственные впечатления о тех странах, где он был. А какие у него впечатления, кроме митингов?.. Они с Валеркой Быковским в Швеции и Норвегии выступали по 8–9 раз на дню. Национальную выставку в Стокгольме за две недели посетило 20 тысяч человек. А когда туда приехали Юра с Валерой, пришло 12 тысяч. Гагарин давал автографы на окурках сигарет «Лайка».

* * *

Я включен в состав негласной комиссии по подготовке празднования 50-летия Б. В. Раушенбаха. Раушенбах предупредил, что после первой же нормально-юбилейной фразы в свой адрес он уйдёт сразу, и категорически потребовал, чтобы юбилей был весёлый. В комиссию входят: Марк Лазаревич Галлай[141], который в юные годы учился с БВ в Ленинграде, и ребята из его отдела в КБ: Спаржин, Иванов, Скотников, Пациора и другие. Мне поручено сверстать газетную полосу «Раушенбах в космосе», сочинить «Сообщение ТАСС» и уговорить Юрия Левитана[142] записать это сообщение на плёнку. Спаржин и Скотников делают видеофильм «Страницы великой жизни», Галлай готовит тосты и т. д. Юбилей будем праздновать 20 января в ресторане «Звёздный» в Останкино.

* * *

Во время последней нашей встречи, Королёв вдруг спросил меня:

— Я слышал, что вы принимаете участие в подготовке юбилея Бориса Викторовича? Я тоже там буду. Давайте сделаем вид, что мы незнакомы…

Зачем? Всё КБ знает, что мы не только знакомы, но регулярно встречаемся! Ничего не понимаю…

* * *

16 января отвез Левитану текст «Сообщения ТАСС»:

«Внимание! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаём сообщение ТАСС. 20 января в 20 часов по московскому времени в Советском Союзе произведён новый запуск на орбиту спутника Земли космического корабля «Восторг». Корабль «Восторг» пилотируется гражданином Советского Союза доктором технических наук, подполковником запаса товарищем Раушенбахом Борисом Викторовичем. Задачами полёта являются:

— исследование работоспособности человека в нечеловеческих условиях;

— исследование влияния на человеческий организм 16-часового рабочего дня на этот раз в условиях невесомости.

Максимальное удаление (в апогее) корабля «Восторг» от кабинета Главного Конструктора, обеспечивающее нормальную жизнедеятельность товарища Раушенбаха, — 251 километр. Товарищу Раушенбаху передают передачи. Радиопередачи на частотах 15,765, 15,766, и 15,767 МГерца[143]. На борту корабля установлен также радиопередатчик «Глухарь», который не работает.

Самочувствие товарища Раушенбаха невероятно хорошее!»

На следующий день созвонились и поехали с Севой Ивановым к Левитану. Оказалось, что он живёт напротив Моссовета, в доме, где книжный магазин, на первом этаже со двора.

— А что, хороший человек этот ваш Раушенбах? — спросил Левитан.

Мы с Севой наперебой бросились выдавать ракетно-космические тайны.

— Ну, хорошо, — сказал Левитан. — Я вам верю. Я ведь ещё одного человека уже «запускал в космос» вот так же — Яблочкину[144]!..

Когда Левитан говорит, он заметно кривит рот, чтобы капельки слюны не попадали в микрофон.

Наш текст был внимательно им проработан: в нужных местах были проставлены ударения, а слова, которыми требовалось «спедалировать», были подчёркнуты. Левитан начал читать, но как только он с пафосом произнёс фамилию Раушенбаха, мы с Севкой расхохотались — так это было здорово сработано!

— Ребята, — строго сказал Левитан, — так дело не пойдёт.

Он дал нам две подушки с дивана, в которые мы уткнулись, пока он читал.

* * *