Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

— Что сделаю я для людей! — сильнее грома крикнул Данко. И ничего не сделал!

* * *

«Икра для бедных»: 2 селёдки, 2 плавленых сырка, 2 свежих морковки и майонез. Если зажмуриться, то усилием воображения можно заставить себя поверить, что это действительно икра. А если потренироваться и зажмуриться ещё сильнее, то можно заставить себя поверить, что в моей жизни всё хорошо.

* * *

В «Союзе-8» должны были лететь Николаев и Севастьянов, но Андриян завалил предполётный экзамен. Севастьянов пришёл в ярость, материл Николаева, обзывал «грязным чувашом». Полететь Виталию хочется безмерно, жажда славы обуревает его. Он уже всё продумал наперёд. В Евпатории во время посадки «Венеры-4» расспрашивал меня, какие гонорары платят за книги разные издательства. Ещё никуда не летал, ничего не написал, а уже интересуется гонорарами. Завидую такой предусмотрительности. Я не могу заключать договоры на ненаписанную книгу: а вдруг не получится?!

Вместо Андрияна и Виталия полетят Шаталов и Елисеев. Таким образом они станут первыми нашими космонавтами, которые дважды стартовали в космос. В Штатах Гриссом, Ширра, Ловелл и Стаффорд ухитрились уже три раза слетать. Уолтер Ширра — единственный астронавт, который летал на всех пилотируемых кораблях США: «Меркури», «Джемини» и «Аполло».

* * *

Есть слова, которые употребляются только в песнях. Например — «подруженька». Произнести такое невозможно.

* * *

Летим на космодром: Сергей Борзенко («Правда»), Георгий Остроумов («Известия»), Виталий Головачёв («Труд»), Виктор Буханов (АПН), новые ТАССовцы: Виктор Степанов и Валя Черединцев. Программа полёта: три дня подряд запускать по одному «Союзу». В «Союзе-5» стоит сварочный аппарат, и Валера Кубасов будет проводить опыты по сварке в невесомости. «Союз-7» и «Союз-8» будут стыковаться.

* * *

У меня впечатление, что «парадную» Госкомиссию проводят главным образом для журналистов. Космонавты до нее уже знают, кто полетит. Хотя формально на «парадной» можно заменить экипаж, поставить дублеров, поэтому они сидят напряжённые, бледные, как покойники, но за всю историю пилотируемой космонавтики, насколько я помню, такого не случалось.

* * *

Познакомился с Гречко[329], одним из дублёров. Разговорились, и выяснилось, что самые любимые его писатели-фантасты — братья Стругацкие. Обещал познакомить его с Аркадием.

* * *

Три дня подряд старты — это очень тяжело. Питаемся всухомятку: некогда. Мы только работаем, спим очень мало. Все здорово вымотались, шуточек поубавилось…

* * *

Караганда. Ждём приземления. Из Москвы мне присылают на подмогу наших ребят. Прошлый раз — Виташу Игнатенко[330], сейчас — Гека Бочарова[331]. Ребята крепкие, на них можно положиться. Главное, на них можно переложить все заботы с ненавистными фотоплёнками. Фотографировать я не люблю и не умею. А может быть, потому и не умею, что не люблю. В работе фотокорреспондентов — лёгкий запашок безнравственности: они подглядывают чужую жизнь. Даже когда снимают в открытую. Впрочем, если бы я умел снимать, то наверняка говорил бы по-другому.

* * *

Делать нечего. Организовали экскурсию на местную кондитерскую фабрику, одну из лучших в Союзе. После ознакомления с производством, в кабинете директора — сладкое застолье. Директор — единственный мужчина, остальные — гладкие, румяные девахи. Угощают ромом и ликером, который идет в конфеты. На прощание всем завернули по три коробки. Во рту от ликера всё слиплось, и я в автобусе предложил прополоскать пасти водкой с солёными груздями, которые подают в ресторане «Караганда». Все горячо меня поддержали, кроме Борзенко, который, сославшись на старость и немощь, пошел спать.

Этот невинный эпизод имеет продолжение, о котором я узнал от Сергея Александровича Борзенко года через два. На фабрике Борзенко посадили с полноватой, кареглазой, тоже очень гладкой и румяной дивчиной, за которой наш Сергей очень активно начал ухаживать: гладить её, обнимать за плечики. Причём делал это не таясь, в открытую, что веселило всю компанию. Борзенко, конечно, был немолод, весь седой, но статен, по-настоящему красив, да к тому же Герой Советского Союза, да только что вышел его толстенный роман «Какой простор!», который он подарил нам на космодроме. Короче, он мне, щенку, казался тогда старым, а это был мужик в самом соку.