Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

На XXXII аэрокосмическом салоне 627 участников из 20 стран. Впервые — Аргентина и Бразилия. 229 павильонов, 230 самолётов. Мы выставили Як-42, Ил-86, Ан-32, серийный Ту-144.

Модели наших космических аппаратов, подвешенные к потолку, высвечиваются узкими пучками света. Прочитав его описание, нажимаешь красную кнопку, и луч света показывает интересующую тебя модель.

* * *

Кирилл Небург рассказал:

— Садик около улицы Гобеленов называется Sguare Rene le Gall, в честь участника Сопротивления, которого расстреляли в 1942 г. В конце XVI в. тут были леса, и король Генрих IV приезжал сюда охотиться на лисиц и оленей. Под садиком сейчас протекает речонка Bievre, в которой когда-то водились бобры. В XIX и начале XX в. здесь было развито какое-то чрезвычайно вонючее кожевенное производство. (Кирилл даже помнит этот невыносимый запах…)

Как я люблю Ходить с Кириллом по каким-то совершенно неизвестным даже коренным парижанам улочкам, как люблю слушать его бесхитростные истории… Ну казалось бы, какое мне-то дело до улицы Гобеленов и сквера Рене ле Галля, но всякий раз я с удовольствием погружаюсь в далёкую и чуждую мне жизнь. И никак не пойму природу этого удовольствия.

* * *

Музей открытий. Стенд, посвящённый нашим «челюскинцам». Срез деревянной трухи с живыми муравьями между двумя стёклами. Можно, не отрываясь, смотреть часами. Представлены все виды написания цифр. В Центральной Америке цифры изображались в виде человеческого профиля: 3 — спит, 4 — со зверским оскалом, 9 — прыщеватый с открытым ртом, 6 — с глазом, залепленным крест-накрест. Деревянная копия огромного метеорита массой 5360 кг, упавшего в лес неподалёку от Bendego в 1784 г. Президент США Никсон подарил Франции маленький кусочек лунного камня, который привёз «Apollo-17». В зале химии, в стеклянном шкафу — отрезы синтетических тканей, а на стекле — их структурные формулы.

* * *

Сад Тюильри. Шуршит под ногами бело-жёлтый гравий. Одному Богу известно, как можно выколупнуть из него окурки, но ведь выколупывают же! Детишки пускают кораблики в круглом фонтане под надзором прибранных старушек. Мраморы статуй тронуты пепельным цветом времени. Все эти пышногрудые, с призывно торчащими сосками богини, этот огромный, лениво разлёгшийся Нил со сфинксом, словно с кошкой под рукой, в окружении толстеньких амурчиков, облепивших его со всех сторон, Нил, похожий на кота, по которому ползают котята, вся эта анатомически безупречная классика должна упасть в глубокий обморок при виде гигантов Генри Мура[351], которых он выставил в галерее Тюильри.

* * *

Сидя с Лёвой[352] в кафе, мы ухитрились опрокинуть какому-то немцу на брюки его же стакан пива. Немец наши искренние извинения принял, но попросил, чтобы мы заказали ему новый стакан пива. А что? Имеет полное право!

* * *

Ещё в Москве Кваша рассказывал мне о Льве Адольфовиче Доменике, богаче, выходце из России, известном во всей Европе театральном критике, который сам основал в Париже ежегодную театральную премию и очень опекал наших ребят из «Современника», когда они тут были. Сегодня я с ним созвонился, и мы отправились с Сашей[353] к Доменику в его ресторан на улице Бреа, 19. Ресторан большой, по всем стенам развешаны русские лубки, некоторые даже времён войны с Наполеоном. В простенках на чёрном фоне кружевные работы монастырских мастериц столетней давности. Все официанты в красных навыпуск косоворотках, в тёмных жилетках, сапогах. Месье Доменик оказался прелестным жизнерадостным стариком, искренне обрадовался возможности поболтать по-русски, усадил нас обедать, велел подать щей, блинов с сёмгой, водки. Выпили по рюмочке со знакомством. То, что нигде, кроме России, нет чёрного ржаного хлеба — враки. Есть, но он значительно дороже длинных французских батонов. Несколько раз мимо нашего стола проходил его сын Игорь Львович, с которым он нас познакомил. Это уже натуральный француз, на его холодной роже было написано: «Ну вот, опять отец угощает этих дармоедов из России, пропади они пропадом…» Посидел с нами минут пять из вежливости и раскланялся.

Откушав, месье Доменик сказал: «А хотите, я покажу вам нечто, очень для вас интересное?» Мы, конечно, согласились, вышли на улицу, свернули за угол и оказались перед дверью квартиры, которая помещалась в том же доме, что и ресторан, на втором этаже. Помню, меня удивили многочисленные запоры и засовы на дверях квартиры, но потом я всё понял, потому что мы оказались в музее. Это был настоящий музей русской культуры. Картины и гравюры знаменитых русских мастеров, рисунки (шаржи Маяковского), афиши и документы времён Шаляпина, Дягилева, Вахтангова, Мейерхольда. Кружева, вышивки, фарфор. Большая фарфоровая скульптура: семейство русского царя Александра III.

— Когда царь приехал в Париж, ему подарили эту скульптуру и на его глазах разбили форму, так что она существует в единственном экземпляре. Потом царь в Париже закружился и забыл про подарок. Я её случайно обнаружил у одного зубного врача и купил. Она вся чёрная была, грязная, отмыл, отчистил…[354]