Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Нашёл отличный эпиграф к статье о «Бермудском треугольнике». Герцен писал: «Положительные науки имеют свои маленькие привиденьица: это — силы, отвлеченные от действий, свойства, принятые за самый предмет, и вообще разные кумиры, сотворённые из всякого понятия, которое ещё не понято».

* * *

Как рассказал мне директор Гидрометеоцентра СССР, профессор, доктор географических наук Михаил Арамаисович Петросянц, Бермудский треугольник — не единственное место на Земле с такой дурной репутацией. Между Филиппинами и Японией расположен точно такой же район. Просто о нём мало пишут. По его мнению, ничего таинственного, мистического там не происходит. Районы эти возникают в результате взаимодействия циркуляции тропической атмосферы с циркуляцией умеренных широт с учетом направления и температуры океанских течений.

— Было бы гораздо более странно, если бы такие районы не существовали, — говорит он.

* * *

Скромный служащий библиотеки Аризонского университета Лоуренс Дэвид Куше, проанализировав все сообщения о событиях в «Бермудском треугольнике», не оставил камня на камне от этой «красивой легенды». Он пишет: «Пытаться найти одну общую причину всех исчезновений в Бермудском треугольнике не более логично, чем искать одну общую причину всех автомобильных катастроф в Аризоне».

* * *

Все почему-то прославляют птиц, улетающих на юг, воспевают журавлиный клин, радуются: «Грачи прилетели!» А не большей ли чести и почёта заслуживают те, кто остается с нами, вечно, как мы, живут на русской земле? «Грачи прилетели!» Эка радость! А воробьи не улетели, разве это не праздник? Разве не надежда, что и мы осилим зиму, что вообще впереди счастье?

…На голой мокрой ветке в моем окне сидели сегодня две галки, такие одинокие, брошенные, никому не нужные, что едва увидев их, я захотел пригласить их в дом, обласкать, но не знал, как это сделать.

18.11.78

* * *

Я не робею пред моими читателями, потому что не считаю, что они умнее и тоньше меня. Я не снисхожу до них, потому что не считаю, будто сам я умнее и тоньше их. Избави Бог поучать! Мои читатели умеют делать многие очень умные и тонкие вещи и просто не умеют самовыразиться так, как умею я. Вот и всё! Никакой проблемы «читатель — писатель» не существует. Я пишу так, как писал бы самому себе.

22.11.78

* * *

Цветаева говорит о «состоянии безграничной бедности» при «отливах вдохновения». Как точно!

* * *

Михаил Афанасьевич Булгаков.

Вчера по ТВ была большая передача о Булгакове. Я смотрел её у Игоря Кваши вместе с Виталием Яковлевичем Виленкиным, который принимал в ней участие. В передаче Виленкин говорит, что ему довелось в течение 5-и вечеров слушать «Мастера и Маргариту» в исполнении автора дома у Булгакова. После завершающего чтения, уже под утро, сели ужинать (или завтракать?), и Булгаков спросил сидевшего рядом Виленкина:

— Ну это-то они напечатают?

— Не думаю, — ответил тот.

— Но почему?!.

Так Виленкин рассказывал по ТВ. После передачи мы тоже сели ужинать (тут пришёл радостный Юлик Гусман, у которого днём Госкино приняло его первый фильм), и Виленкин сделал некоторые интересные дополнения к своему телерассказу.

Во время чтения романа в доме Булгакова слушателей было четверо: драматург Файко с женой, Павел Марков и Виленкин. Кажется, после третьего чтения Булгаков задержал Виленкина в прихожей и очень просил сказать ему, что Виленкину не понравилось. Виталий Яковлевич как мог старался уйти от этого разговора. Булгаков настаивал:

— Нет, я вижу по Вашим глазам, что Вам что-то не понравилось, — говорил Михаил Афанасьевич. — Скажите! Мне это очень нужно. Скажите…

В конце концов Виленкин признался, что ему не понравился полёт Маргариты и бал у Сатаны. Булгаков молча сосредоточенно слушал…

После завершения пятого чтения во время утреннего ужина разговор был несколько другим. Когда Виленкин сказал, что он убеждён: роман не напечатают, Булгаков воскликнул:

— Но почему?! Ведь это почти Емельян Ярославский[411]! Это же антирелигиозная вещь!!

Подумать только: он сравнивал себя с Ярославским! Так невыносимо жалко стало Булгакова…

* * *

Немецкие шинели цвета заплесневелой мышиной шкурки.

* * *

Я думаю, что литературоведение — это всё-таки не наука. Наука в неизвестном старается найти известное, а литературоведение — в известном ищет неизвестное.

* * *

— Алкаш законченный! Неделями пьёт по-чёрному! Дома у него живёт сенбернар, святая душа, умница! Так он ему на ошейник флягу повесил, ну, как в Альпах, когда собаки альпинистов спасают, знаешь? Так вот утром сенбернар сам к нему прямо в постель идёт, опохмеляет его, мерзавца…

* * *

Если бы я был миллионер, я бы объявил конкурс на самый фантастический по внешнему виду летательный аппарат и летал бы на нём по всему миру. Но, как говаривала моя бабушка Анна Павловна, «бодливой корове Бог рог не даёт». Увы, я не миллионер. А если бы был миллионером, мысль о таком конкурсе возможно не пришла бы мне в голову.

* * *

Смерть — чёрно-белая. Безо всяких полутонов: резко чёрная и пронзительно белая.

* * *