Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Писатель Борис Полевой начинал в тверской газете «Смена».

* * *

Инна Константинова. Война началась для неё в ту минуту, когда они с Мишей сидели над обрывом Волги и пели. Миша ушел на фронт. Инна работала в госпитале. Из дневника Константиновой: «Никогда не забыть синих глаз бойца, почти мальчика, полузакрытых и вдруг вспыхивающих от нечеловеческой боли… Глядя в окно, раненый сказал: «Как хорошо сегодня…» и умер…» «Уже 12 дней, как я узнала о смерти Мишки. Почти две недели, за которые душа моя не знала ни минуты радости…» «Вчера я ночевала у П.В., спала на том месте, где когда-то спал он, трогала вещи, которые когда-то касались его руки… А сегодня видела его во сне. Я целовала его бессчетно, безумно, радовалась тому, что он жив…»

Когда Инна подала заявление с просьбой отправить её на фронт, мама Вера Васильевна, учительница, сказала:

— Инуля, зачем тебе на фронт, работай в госпитале…

— Мама, — ответила Инна, — ты говоришь мне сейчас не то, что ты говорила нам в классе…

Два года Инна воевала в партизанской разведке. Из дневника Константиновой: «Я чувствую себя прекрасно. Никогда жизнь не казалось такой интересной и полной. Я нашла своё место, мне легко, я обязательно вернусь с победой».

Потом её поймали. Она убежала, разобрав потолок бани, в которой её заперли. Паспорт оставила у старосты. Когда вскоре её поймали второй раз, свой паспорт она увидела в руках немецкого офицера. Отпираться было глупо. Офицер на допросе жёг ей руку сигаретой. Когда опять повели на допрос, ей опять удалось убежать. Босая бежала по реке, её ловили с собаками. Пять дней питалась сырыми грибами. Нашла своих. Когда немцы окружили партизанскую землянку, где отдыхали разведчики, она с автоматом прикрывала отступление своих товарищей. Эту юную прекрасную девушку убивали десятки взрослых мужчин, расстреливали со всех сторон…

Из дневника Константиновой: «Жизнь, любимая моя жизнь, благодарю тебя за мои 17 лет, за мою радость, за яркие краски, в которые ты окрашена…» Её прах лежит в центре Кашина.

* * *

Паша Савельева окончила финансовый институт. Партизанка. Её поймали фашисты. Пашу сожгли заживо в Луцком замке. Перед смертью написала: «Во имя жизни будущих людей, во имя тебя, Родина, уходили мы… Расцветай, будь прекрасна, родимая, и прощай…»

Лиза Чайкина[273]. Доброе лицо. Дешёвая брошечка на дешёвой шляпке… В 23 года умирать очень страшно… Александр Иванов в бою за город Шургаст 3 февраля 1945 года закрыл своей грудью амбразуру вражеского ДОТа. Ему было 22 года. А до конца войны оставалось меньше 100 дней…

Есть групповой снимок, я думал, это фото выпускников школы, а это — разведчики разведотдела штаба Калининского фронта…

Они забыты, даже если для них построили музеи. Они забыты в наших сердцах. Как жить так, чтобы помнить о них? Ведь как это высокопарно ни звучит, но этим детям мы обязаны жизнью…

* * *

Анна Керн похоронена в Прутне под Торжком через 42 года после смерти человека, который обессмертил её.

* * *

Из путевого дневника А. Н. Островского[274]:

«Я приехал на берег Селигера. Новые невиданные картины открылись передо мной… Безгранично протянулось синее озеро со своими островами, вдали колокольни и дома почти утонувшего в воде Осташкова…»

В Селигере живет 21 вид рыб, в том числе щука, судак, угорь. В 1850 г. озеро замёрзло 22 октября, а два года спустя — только 23 декабря.

* * *

Пустельга. Ловит полевых мышей, делает полезное, нужное людям дело. А прозвище какое-то явно неуважительное, легкомысленное. Я бы на его месте обиделся. Он ведь всё-таки орёл. Пусть маленький, но орёл!

* * *

Картина К. Н. Юона «Люди будущего». Некие существа, более всего похожие на футболистов, не то с крыльями, не то с какими-то синими баллонами за плечами летят над зелёной землёй.

* * *

Старица впервые упоминается в летописи 1297 г. Крепость эта сначала входила в Ростово-Суздальское княжество, а позднее — в Тверское. Когда Тверь воевала с Москвой, Дмитрий Донской сжёг Старицу. Правит тут удельный князь Андрей Старицкий. В 1511 г. он строит мужскую обитель, в 1530 г. — Успенский собор с подземным ходом к Волге. Елена Глинская подозревает, что Андрей претендует на московский престол (он приходился дядей Ивану IV), его вызывают в Москву и убивают. Иван Грозный возвращает Старицу вдове князя Андрея Ефросинии и сыну его Владимиру, который становится Старицким князем. Грозный расправился с Владимиром позднее, когда он сам послал его в Новгород, а того принимали там «как царя». За донос об этом Грозный отравил всю семью двоюродного брата Владимира, а мать его Ефросинию постриг в монахини, отправил на реку Шексну, где и повелел утопить. В 1579–1581 гг. Иван Грозный наезжал в Старицу, отмаливал грехи свои в Введенской церкви, называл Старицу «любим городом». В 1581 г. тут было подписано предварительное перемирие с ливонцами, тут принимал Иван Грозный посла Папы Римского, тут охотился и пировал с монахами. Музейщики в Старице заколдованы мыслью, что знаменитая библиотека царя Ивана находится здесь.