Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000

Для первого взрыва бомбу установили на башне примерно 30 метров высотой. Когда бомбу поставили в клетку лифта, Зернов не выдержал и поднялся вместе с бомбой. Позднее поднялись Щёлкин и Георгий Павлович Ломинский. Я на вышку не поднимался. Детонаторы ставили уже наверху. Из лифта бомбу не выгружали, она оставалась в клетке. Железобетонный каземат с командным пунктом находился примерно в 10 км от вышки. Последними с вышки уходили Щёлкин и Ломинский. По дороге они подключили провода, идущие к бомбе. Столик с кнопками. Кнопку нажимал Щёлкин. До взрыва проходило примерно 40 секунд: заряжались конденсаторы подрывного устройства. Дверь была слегка приоткрыта, и всё осветилось ярчайшим светом. Саму вспышку мы не видели, мы стояли спиной к вышке. Дверь закрыли до прихода ударной волны. Волна пришла примерно через 30 секунд. Берия поцеловал Курчатова и меня в лоб. Мы вышли из бункера и увидели, как поднимается «гриб». Сомнений в том, что всё сработало, не было.

Курчатов сумел уговорить Ландау организовать группу теоретиков, для помощи в создании водородной бомбы. В частности, в этой группе был Халатников[158]. Вторая группа была организована в ФИАНе под руководством Тамма. В этой группе был Сахаров. Сахаров подключил к этой работе Зельдовича и Трутнева[159].

О Капице ЮБ тогда в Арзамасе-16 говорить не захотел. Позднее в Москве он говорил, что Капица, собственно, не отказывался делать бомбу, ссылался на его письмо к Сталину. «Капица погорел на Фоке и Ландау», — сказал Харитон.

Взрыв водородной бомбы был гораздо более мощным. Тут уже о 10 км и речи быть не могло. 1-й взрыв в 1953 году — это ещё не совсем бомба, не совсем удачная конструкция. В тех же габаритах её можно было сделать более мощный взрыв. Взрывали её тоже на башне. Настоящей водородной бомбой я бы назвал ту, которую сбрасывали с самолёта в 1955 году. Она была во много раз мощнее первой. По мощности она могла быть эквивалентна 3 миллионам тонн тротила. Мощность искусственно была снижена до 1,6 миллиона тонн. Во время испытаний мы находились на расстоянии 70 км. На краю города была построена трибуна для гостей. Некоторые были ближе, но в укрытии. Погиб один солдат, которого засыпало песком. И девочка, которая спряталась в погреб, и её тоже засыпало. В США водородные бомбы были более мощные. Американцы взрывали их на тихоокеанских атоллах. Информацией об американской водородной бомбе мы не располагали. Сделал её Теллер, ему помогал венгр Улам. У нас её сделал Сахаров. Сам он отмечает вклад Зельдовича и Трутнева. Я бы отметил также Дмитриева, Рабиновича, Бабаева. Очень велика роль разработчиков первичного заряда — атомной бомбы, которая служила запалом для водородной.

К моменту взрыва нашей 50-мегатонной бомбы в США были 15-мегатонные. Необходимости взрывать такую мощную бомбу не было. Может быть только хотелось посмотреть, а что же мы максимально можем сделать. Больше нас интересовал вопрос, что можно сделать в габаритах, приемлемых для самолётов и ракет…

«Я буду счастлив, если во всём мире не будет ядерного оружия».

* * *

Из рассказа Негина[160]:

— На испытаниях ракеты Королёва Р-5М с ядерным зарядом 20 февраля 1956 года председателем Госкомиссии был Зернов[161], а я был его заместителем, отвечающим за заряд. Александр Петрович Павлов отвечал за автоматику. У него не были проведены виброиспытания, он требовал от Королёва частот колебаний ракеты, а Королёв их не знал. В свою очередь, Павлов не знал, что мы уже провели испытания на своих частотах. Для нас это была работа довольно рутинная, а потому скучная. Что запомнилось? Когда закончилась заправка ракеты, офицеры оттащили шланг за сарай и сумели нацедить из шланга 8 литров спирта. Что такое ДАФ[162] точно сказать не могу. Название появилось в 1949 году. Или это: Духов, Алфёров, Флёров, или: Давид Абрамович Фишман. Здание, где проходила сборка, называлось МАЯ — Мальский Анатолий Яковлевич, в честь директора серийного завода. Лабораторный корпус: ВИА — Владимир Иванович Алфёров.

На Р-5М — операция «Байкал» — заряд стоял небольшой, всего 700 тонн тротила[163]. После запуска все нервничали, особенно Неделин[164]. Потом он куда-то вышел, вернулся и радостно доложил: «Получена телеграмма: «Байкал» сработал нормально!»

* * *

Из рассказа Ивана Денисовича Софронова[165]: