Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000

— Сегодня исполняется ровно четыре миллиарда лет со дня образования воды на планете Земля. У нас в гостях начальник московского водопровода товарищ…

* * *

Булат Окуджава рассказывает:

— Гулял, встретил Егора Исаева. Он спрашивает: «Ты не устал от славы?» Я как-то растерялся, стал объяснять, что слава, вообще говоря, вещь посмертная. Мои слова он пропустил мимо ушей и сказал убеждённо: «А я устал!»

8.10.91

* * *

Я и не знал, что некоторым артистам дарят на сцене цветы, которые они же и покупают. А почему бы и мне не написать рецензию на собственную книжку, подписавшись псевдонимом «В. Белинский»?

* * *

«Только сытые люди могут быть свободными гражданами; толпа голодных… пойдёт за тем человеком, который покажет ей… кусок хлеба».

Дм. Ив. Писарев

* * *

Ещё в Чикаго я взял в библиотеке русский том Василия Розанова и начал читать какой-то длинный подробный роман о курсистке-революци-онерке. Потом бросил, поскольку всё это было уныло и неинтересно. И вот «Уединённое». Какой нехороший, закомплексованный человек был Василий Васильевич! Как не любил людей, как страдал из-за ограниченности собственного таланта, как завидовал, и от зависти этой презирал других писателей. Не буду его больше читать.

* * *

Замечательное русское слово «давеча», уютное, сдобное. Принадлежит ли литературному языку? Не знаю. Писатели его употребляли.

* * *

Архангельский лесной комплекс в 8–10 раз менее эффективен, чем лесной комплекс Финляндии.

* * *

Космонавт Рюмин, он же зам. Генерального конструктора НПО «Энергия», всем доказывал, что женский экипаж на орбитальной станции «Мир» не нужен. Это, однако, не помешало ему пристроить в отряд космонавтов свою жену.

Рассказ Ю. Б. Харитона:

— В 1927 году в Кембридж должен был приехать знаменитый американский физик-экспериментатор Роберт Вуд. Надо было его чем-то удивить. Уже работал генератор Капицы, создающий мощные магнитные поля. Капица придумал. Сделал дьюаровскую рюмочку на длинной ножке. В ножке помещалась стеклянная палочка. В момент включения магнитного поля кислород выталкивал палочку. Она ударялась в потолок и эффектно разбивалась. Пришёл Вуд. Всё произошло, как задумал Капица: стеклянная палочка выстрелила, но тут Вуд протягивает руку, берёт рюмку с жидким кислородом, говорит Капице: «Ваше здоровье!» и выпивает. Тут же, правда, выплёвывает. Но получилось эффектно!

Юрий Борисович Харитон.

* * *

Рассказ Ю. Б. Харитона:

— Когда мне было три года, меня из Петербурга привезли в Екатеринбург, чтобы показать внука родителям моей матери. Это — первое, что я смутно помню. Мой отец был журналистом. Он пытался организовать собственную газету, но не получилось. Работал в кадетской газете «Речь», был главным выпускающим. В 1912–1913 годах отсидел 9 месяцев в «Крестах» за «неугодную» публикацию. Уже после революции отца избрали директором Дома журналистов на Бассейной. В редакции «Речи» была хорошая библиотека, я там много книг прочёл. Мы жили на Суворовском проспекте. Моя мать — Мирра Вирене — была актрисой, два года работала в Художественном театре, играла Митиль в «Синей птице». Жила она в Москве. Потом поехала лечиться в Германию и там познакомилась с Айшингоном — крупным врачом-психиатром, соратником Фрейда, польским подданным. Она вышла за него замуж, и уже не вернулась в Россию. Я изредка переписывался с матерью и навестил её в 1926 году, когда ехал в Кембридж. Когда Гитлер пришёл к власти, мать с мужем хотели уехать в США, но мать очень боялась плыть через океан, и они уехали в Израиль. Мать похоронена у Стены Плача.

В детские годы меня поразила популярная книга по анатомии и физиологии человека. Мне было лет 10, но я всё понял. У меня было две сестры, на 2 и на 4 года старше меня. Старшая сестра говорила, что мне «рано ещё читать». Но в день моего рождения отец подарил мне «Детскую энциклопедию», которой я тоже был увлечён. Очень увлекался историей. А затем — «Занимательная физика» Перельмана. Более всего меня интересовало электричество. В 8 лет я ездил к деду (по отцу) в Феодосию. Дед заведовал сахарным складом. У него был один «сотрудник», молодой парень. В кабинете деда висел портрет прадеда. Это был очень энергичный человек, настоящий купец, ездил за границу. Когда я уезжал, дед подарил мне Библию на русском и еврейском языках. Еврейского я не знал. Библия показалась мне очень скучной книгой.

В гимназиях для евреев была процентная норма. Поэтому меня сначала (уже во время войны) отдали в частное коммерческое училище, где я проучился 1,5 года. Двоюродный брат уговорил меня перейти после 3-го класса в гимназию, где также помещалось реальное училище Гуревича — на углу Лиговки и Бассейной. Там мне очень нравилось учиться. Хорошо помню начало войны. Мы были на даче в Финляндии, и когда началась война тут же вернулись в Петербург.