Замки Луары

В четверг и воскресенье после ужина в Блуа устраивались балы, на которых присутствовали августейшие особы, принцы и принцессы, знатные сеньоры, придворные дамы и привлекательные девушки. В зале располагались музыканты. Здесь же находился стол с фруктами и не более двадцати небольших скамеечек, предназначенных только для особо знатных сеньоров, имевших право сидеть в присутствии короля.

Блуа. Лестница

В остальные дни король предпочитал проводить время в комнате королевы, слушая музыку и наслаждаясь обществом всей своей огромной свиты – принцев и дворян. Если же он желал совершить прогулку, то весь двор отправлялся следом за Генрихом III.

Приятное времяпровождение на несколько месяцев пришлось отложить в связи с собравшимися в Блуа Генеральными штатами (это событие проходило с декабря по март 1576 года). 326 депутатов собрались 6 декабря в большом зале и с нарастающим ужасом выслушали речь короля о положении в стране, которое тот оценил как бедственное: денежных средств катастрофически не хватало, говорил Генрих III, поскольку война разорила страну до предела. Короля поддержал и канцлер, представивший счета по долгам государства. Предстояло два пути погашения долга в 100 млн ливров: либо увеличивать налоги, либо уменьшать расходы. Депутаты решили, что предпочтительнее последнее.

Вероятно, многим из них подобная мысль пришла в голову после того, как депутаты увидели сестру короля – Марго. Эта дама задавала тон при дворе, и о ее роскошных модных туалетах слагались легенды. Так и в этот раз: в то время как ее брат-король произносил пламенную речь о денежных трудностях и финансовой пропасти, над которой балансирует страна, взглядами присутствующих владела только Марго. Вот как описывает ее появление на открытии Генеральных штатов в Блуа Брантом: «Я видел эту великую королеву на первых Генеральных штатах в Блуа, в тот день, когда король, ее брат, произносил торжественную речь; она была одета в оранжевую с черным роб, и черное поле было усыпано многой отделкой, и в большой королевской мантии, достойной ее ранга, и когда она села, то показалась такой прекрасной, что я слышал, как люди в собрании – а их собралось больше трехсот – говорили, что были более очарованы созерцанием сей божественной красоты, нежели серьезными и исключительно важными словами короля, ее брата, хотя его речь была самой лучшей».

Портрет Маргариты Валуа, королевы Наваррской. Неизвестный художник

После этого начались долгие перипетии заседаний, на которых выступали также представители от дворянства и духовенства. Сторонники Лиги[83] желали и дальше продолжать борьбу с протестантами до последнего, и громче всех выступал маршал де Монморанси[84]. Встревоженные подобным оборотом дела король Наваррский и принц Конде пытались убедить Генриха III, что Франции, как никогда, нужен мир. В целом же речи выступавших как с одной, так и с другой стороны сводились к парадоксальной сентенции: «Нужно продолжать войну, чтобы достичь религиозного мира». В то же время король мог вести привычный, то есть роскошный, образ жизни только в том случае, если он забудет о войне со своими подданными, несогласными с официальным вероисповеданием.

Положение осложнялось еще и тем, что у короля во время этих ответственных переговоров произошло личное горе: погиб его любимый миньон[85], барон Анри де Сен-Сюльпис (ок. 1555–1576), самый красивый из окружавших Генриха III миньонов. Он поссорился с виконтом де Боном, фаворитом брата короля Франсуа Анжуйского (бывшего герцога Ангулемского), когда играл с ним в мяч. Поскольку выяснить отношения на месте не дали многочисленные свидетели, то виконт прибег к далеко не благородному способу устранения обидчика. Он подослал к нему наемных убийц во время вечернего бала в Блуа, которые и закололи несчастного Сен-Сюльписа.

Король назначил судебное разбирательство по делу об убийстве, в результате которого виконт де Бон был признан виновным, но, так как он предусмотрительно бежал, то таковым его признали заочно. Заочно его приговорили к казни, но это не играло особой роли, поскольку герцог Анжуйский вступился за своего фаворита, а впоследствии сделал его правителем Турени.

Блуа. Спальня короля Генриха III. Здесь был убит герцог Гиз

Кстати, из-за чрезмерной привязанности к красивым молодым людям репутация короля сильно страдала; не раз в многочисленных памфлетах его объявляли содомитом. Сен-Сюльпис, получивший прозвище «Колетт» из-за пристрастия к огромным воротникам, не был единственным любимцем Генриха III. Король любил также его брата, не менее красивого Жака де Келюса (1554–1578). О нем сплетничали не особенно много: при всем желании поводов не находилось. Этот человек погиб во время знаменитой «дуэли миньонов».