Замки на их костях

– Если он считал тебя ребенком, Лео, то это потому, что ты им и был, – тихо говорит она. – Он собрал совет…

– Совет собрала моя мать, – прерывает он. – Оказывается, мой отец не смог даже этого.

Софрония хмурится.

– Она сказала, что твой отец лично просил Ковье и Вернинга направлять тебя, – вспоминает она. Более того, Евгения обвинила короля Карлайла в их некомпетентности.

Леопольд пожимает плечами.

– Я тоже так думал. Полагаю, она пыталась защитить меня, не хотела, чтобы я плохо думал об отце. Но Ковье сегодня утром проговорился, что она привела его и Вернинга в совет уже после смерти отца. Я знаю, что это не лучший выбор, но моя мама такая же, как я. Ей тоже никогда не приходилось заниматься политикой, и я не удивлен, что она не знала лучшего.

Софрония ничего не говорит, но в ее голове проносятся мысли. У нее уже были подозрения, что Ковье и Вернинг работают вместе с Евгенией, но с какой целью? Зачем им, чтобы Темарин оказался под властью Селларии?

– Но ты была права, – отвлекает ее Леопольд от мыслей. – Прошлое нельзя изменить. Только будущее. Мне нужен новый совет, в который будете входить вы с Анселем. И, может быть, кто-нибудь из торгового класса?

При упоминании о наделении Анселя такой властью Софрония старается сохранить нейтральное лицо. Наверное, это первый простолюдин, с которым Леопольд когда-либо разговаривал. Она должна признать, что Ансель блестяще смог приблизиться к королю, спасая его брата и противостоя Леопольду ровно настолько, чтобы казаться храбрым и смелым. Конечно, Леопольд достаточно наивен, чтобы влюбиться в него, но Софрония – нет.

– И мои братья, – продолжает Леопольд. – Я хочу быть уверенным, что не совершу ошибок моего отца. А сейчас Гидеон – следующий в очереди на престол. Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы он был готов.

– Думаю, это прекрасная идея, – соглашается Софрония, гладя большим пальцем его щеку. – Хотя Гидеон не всегда будет следующим в очереди, – добавляет она.

Леопольд качает головой.

– Я не хочу на тебя давить, Софи, – говорит он, наклоняясь и прижимаясь лбом к ее лбу. – Все так, как я и сказал тебе в первую брачную ночь. Никакой спешки. И я знаю, что подорвал твое доверие.

Софрония молчит. Он не ошибся, его действия ранили ее так же, как и Темарин. Юноша, которого она знала по письмам, оказался не тем, кого она встретила, за кого вышла замуж. Он не идеален, но пытается.

Ее мать предупреждала ее о том, чтобы она не отдавала ему свое сердце. Но перспектива не делать этого сейчас кажется нелепой. Не потому, что она предала свою мать, не потому, что оставила все планы и заговоры против него, а потому, что она понимает, что уже влюблена в него. Она не знает, когда это произошло и что их ждет в будущем. Все, что она знает, – между ними сейчас нечто более сильное, чем идеальный образ из чернил и бумаги. Потому что это реально.

Она поднимает голову и ловит его губы в поцелуе, который ощущается до самых пальцев ног. Софи понимает, что могла бы целовать его так каждый день до конца их жизни, и эта идея вызывает у нее головокружение. Она отступает на долю дюйма и улыбается ему:

– Почему бы нам не провести остаток вечера наедине?

Леопольд в замешательстве хмурится.

– Еще даже для ужина рано, ты устала?

Софрония ловит его взгляд и качает головой.

– Нет. – И снова целует его. – Я совсем не устала.

Держась за руки, Софрония и Леопольд уже почти добираются до своих покоев, когда вдруг слышат из коридора крики. Хмурясь, Леопольд смотрит на Софи.

– Я знаю этот голос, – говорит он, таща ее по коридору на звук. Софрония следует за ними, хотя сейчас ей больше всего хочется затащить Леопольда в спальню и на несколько часов закрыться от всего остального мира. Она тоже знает этот голос и нутром чует, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Они заворачивают за угол и обнаруживают, что вырывающегося Анселя держат двое дворцовых гвардейцев. Когда он видит Леопольда, то начинает вырываться еще сильнее.

– Ты лжец! – кричит он. Один из держащих его гвардейцев тянется к мечу, но Леопольд поднимает руку.

– Стой, – приказывает он. – Отпустите его.

Гвардейцы обмениваются взглядами, но делают то, что он говорит. Ансель выглядит таким же сбитым с толку, как и они. Он отмахивается от их рук, но не подходит к Леопольду и Софронии.

– О чем ты говоришь? – спрашивает Леопольд ровным и спокойным тоном.

Ансель хмурится, переводя взгляд между ним и Софронией.

– Вы шутите, – говорит он, но, когда Леопольд не отвечает, встает немного прямее. – Вы объявили войну Селларии после того, как сказали, что не будете этого делать. Это все, о чем сейчас говорят в Кавелле.

– Значит, это слух без оснований, – заявляет Леопольд, качая головой. – Ты был там, когда я принял решение этого избежать. Ничего не изменилось.

Один из гвардейцев откашливается:

– При всем уважении, Ваше Величество, я был одним из тех, кто сегодня утром вывесил в городе объявления о войне. Пока мы это обсуждаем, дворец набирает солдат.

Сбитый с толку Леопольд смотрит на неподвижную Софронию.