Замки на их костях

«Даже ты не могла быть такой дурой, чтобы отдать свое сердце, Беатрис. Я воспитывала тебя не для того, чтобы ты так бесстыдно порхала с одной из своих собственных пешек. Как раз тогда, когда я решаю, что ты не можешь разочаровать меня еще больше, ты находишь новые глубины».

Голос не должен проникать ей под кожу, особенно сейчас, когда она решила разрушить остальные планы матери и помочь сестре. Но это так. Беатрис не уверена, что когда-нибудь наступит время, когда ее голос перестанет следовать за ней, высказывая мнение, которое ей не нужно и которое она не хочет слышать.

Беатрис говорит себе, что целует Николо, потому что ей этого хочется, потому что она хотела поцеловать его снова с тех пор, как они сделали это в последний раз. Она говорит себе, что целует его, потому что хочет его, а он хочет ее, и все остальное не имеет значения – лишь прикосновение губ, прикосновение языков и сильные, уверенные руки Николо, скользящие по ее пояснице, притягивающие ее к себе на колени.

Это правда, но это не вся правда. Она целует его еще и потому, что знает, что не должна этого делать, и это расстроило бы ее мать. Потому что, как однажды заметила Софрония, все, что нужно сделать их матери, чтобы убедить Беатрис прыгнуть со скалы, – сказать ей этого не делать.

Дверь открывается, и Беатрис с Николо отрываются друг от друга. Она встает и высвобождается из его объятий быстрее, чем по небу проносится вспышка молнии. Но когда Жизелла бросает на нее понимающий взгляд, она осознает, что все равно двигалась недостаточно быстро.

– Похоже, в наши дни никто не может держать свои руки при себе, – бормочет Жизелла, входя в комнату, а через мгновение за ней следуют покрасневшие Паскаль и Эмброуз.

Отчасти Беатрис счастлива за Паса, как бы опасно все это ни было, но она задается вопросом, насколько сильно они вляпались. Возможно, ее должно насторожить, что Жизелла, по-видимому, только что стала свидетелем поцелуя Паскаля и Беатрис с другими людьми, но ей все равно. Они все вместе совершают измену и теперь связаны.

Беатрис торопливо хватает кисть для пудры и наносит полупрозрачный порошок на лицо Нико.

– Вот. Готово. Эмброуз, Пас, вы достали одежду?

Уши Паскаля все еще красные. Он кивает и бросает на кровать сверток с одеждой разных оттенков серого.

– Сегодня день стирки, поэтому мы взяли несколько вещей из сушильной комнаты. Чуть не попались.

– Тогда давайте одеваться, – командует Беатрис, разглядывая одежду слуг. – Если стража сменяется в полночь, у нас будет всего час, чтобы спуститься.

План, если его вообще можно так назвать, прост.

Эмброуз и Паскаль взяли у семьи Эмброуза судно, которое сейчас пришвартовано в городском порту, а не в том, который предназначен для королевской семьи и знати. Это небольшое судно, но Эмброуз много раз плавал самостоятельно, чтобы посетить поместье своей семьи на северном побережье недалеко от границы с Темарином. Он сказал своему дяде, что и сейчас собирается это сделать. Так что никто не посчитает странным его отсутствие в течение следующих нескольких недель, пока он будет переправлять лорда Савеля в безопасное место на темаринской земле. Это путешествие длиннее тех, что Эмброуз совершал раньше, но он уверен, что справится с ним.

Николо – дозорный, будет подметать двор у дворцовой темницы. Если он кого-то увидит, то должен задержать его всеми возможными способами.

Жизелла и Беатрис, одетые и накрашенные, как престарелые служанки, приносят стражникам ужин и вино – обязанность, от которой Беатрис избавила двух молодых служанок, потребовав своим самым королевским тоном, чтобы они забыли все, что им нужно было сегодня сделать, и прямо сейчас привели в порядок книжные полки Паскаля.

Но когда Беатрис и Жизелла опускают подносы перед двумя стражниками, стоящими у дверей темницы, узел в животе Беатрис отказывается ослабевать. Она знает, что многое может пойти не так, и что тогда? На кону теперь не только ее жизнь, но и жизнь Паскаля, Жизеллы, Николо и Эмброуза. От этой мысли ее начинает тошнить, но она заставляет себя вежливо улыбнуться и завести со стражниками светскую беседу о погоде, в ожидании, пока оба не осушат свои чаши с вином. Всего через несколько секунд они оба, склонив головы и закрыв глаза, заваливаются на спину.

– Как думаешь, мы не слишком много им дали? – спрашивает Жизелла, закусывая губу, хотя голос звучал не слишком обеспокоенно.

Беатрис проверяет пульс у обоих мужчин.

– Они в порядке. Просто спят. Это должно продлиться полчаса, но если они проснутся раньше…