Замки на их костях

Один из стражников выходит вперед, золотая полоса на рукаве его куртки указывает на высокое звание. Его глаза слегка расширяются, когда он видит пустую камеру с дырой в стене и Беатрис со звездной пылью у ее ног. Его глаза изучают ее лицо, и она чувствует, как он пытается разглядеть ее через слои косметики. Хотя, похоже, он уже знает, кого найдет.

– Ваше Высочество, – его голос остается твердым, даже когда она встречает его взгляд с вызовом в глазах. – Вы арестованы за измену.

Пока стражник берет ее за руку, а другой связывает запястья, она не протестует. Ей остается только надеяться, что остальные в безопасности, что Эмброуз и лорд Савель сбежали, что, возможно, Паскаль решил присоединиться к ним – там он определенно будет в большей безопасности, чем здесь.

Но, когда ее ведут по коридору к входу, она снова прокручивает в голове слова стражника. «Вы арестованы за измену». Не за то, что вызволила человека из тюрьмы, не за использование магии – хотя она уверена, что по крайней мере последнее будет добавлено к ее обвинениям, – а за измену. За заговор против короля.

Только четыре человека в курсе, те четверо, которые участвовали во всем вместе с ней. К тому времени, когда они добираются до входа в темницу, Беатрис уже не удивляется, увидев Жизеллу и Николо, стоящих у двери, склонив головы друг к другу, и перешептывающихся. Когда стражники ведут ее мимо них, оба поднимают глаза, но Николо, по крайней мере, стыдливо отводит взгляд. Жизелла – нет. Ее уверенные, непримиримые темно-карие глаза пристально смотрят на Беатрис. Она пожимает одним плечом, и Беатрис едва сдерживается, чтобы не броситься на девушку и изо всех сил не ударить ее. Она готова поспорить, что даже со связанными руками сможет причинить ей боль. Но этого недостаточно.

Поэтому она отворачивается от них обоих и устремляет взгляд вперед. Держа голову высоко поднятой, а рот закрытым, идет навстречу своей судьбе.

Софрония

Софрония следит за часами: ночь перетекает в утро, утро плавно переходит в полдень. Их казнь должна состояться только на закате следующего дня; хотя Софрония не хочет слишком приближаться к этому сроку, ей нужно дать Виоли достаточно времени, чтобы та добралась до места их встречи. Так далеко от дворца, как только можно. Она рассказывает Леопольду план, который они с Виоли придумали и который был достаточно прост: когда часы пробьют три, она развяжет запястья и сломает браслет, желая, чтобы они с Леопольдом перенеслись в пещеру на дальней стороне Амивельского леса, где их будет ждать Виоли.

Как и Виоли, Леопольд не был уверен, что у желания хватит силы, чтобы осуществить это, но она заверила их обоих, что все получится.

На часах уже почти три, как вдруг дверь открывается и входит Ансель. Похоже, он переоделся в новую одежду, но Софрония не думает, что он спал. Под его глазами темные круги, которых не было прошлой ночью. Он смотрит между ними двумя и проводит рукой по волосам. Похоже, он не знает, что сказать, и это хорошо, потому что у Софронии есть к нему вопрос, и это будет ее единственный шанс получить ответ.

– Когда моя мать завербовала тебя, Ансель? – спрашивает она.

Он удивленно моргает.

– Королева Евгения обратилась ко мне после того, как Леопольд объявил войну…

Софрония прерывает его смехом.

– Мне очень жаль. Я просто ожидала, что моя мать наймет лжеца получше. Ты разговаривал с Виоли во время выступления, а потом случайно спас принца от той же толпы бунтовщиков, которую сейчас возглавляешь? Вопреки тому, что думает моя мать, я не идиотка.

Ансель долго на нее смотрит, затем, кажется, принимает решение.

– Ну, ты скоро умрешь, так что почему бы нет? – говорит он, садясь в кресло напротив Софронии и Леопольда. – Да, хорошо, я общаюсь с твоей матерью уже полтора года. История с рыбацкой лодкой правдива, но однажды, когда мы были пришвартованы во Фриве, я все-таки вышел на берег. Попал в небольшую неприятность в таверне, жульничал в карты, ввязался в драку. У одного из мужчин был неприятный правый хук, и когда я пришел в себя, то лежал в одной из комнат таверны, и эмпирей предлагал исцелить меня звездной пылью.

– Найджелус, – понимает Софрония. Конечно, в этом была замешана собачка ее матери.

Ансель пожимает плечами.

– Не спрашивал, кто он такой, и мне было все равно. Но он знал меня, знал мое имя, мое положение на судне, знал мою семью в Кавелле.

– Не говори мне, что тебе он тоже предлагал вылечить больного члена семьи, – говорит Софрония, вспоминая историю Виоли.

Ансель смеется.

– Нет, я человек простой, он всего лишь предложил мне деньги. Все, что он хотел, чтобы я сделал, это вернулся в Кавелле и начал разжигать гнев против аристократии. Это было несложно, тем более после смерти короля Карлайла. – Он поворачивается к Леопольду. – Знаешь, тебя было очень легко ненавидеть, – добавляет он между делом.

Леопольд морщится, но не отвечает, поэтому Ансель продолжает:

– Я даже не подозревал, что в этом замешана твоя мать, пока меня не разыскала Виоли. Потом прибыла ты, королева Софи, и все сошлось.