Замкнутый круг мести. Исповедь невольного убийцы (СИ)

— Дальше сам! — кричит он.

Мне очень стыдно самому раздеваться перед этим садистом, но что делать… Я нехотя снимаю с себя шорты, но это его тоже не удовлетворяет. Он приказывает раздеваться полностью. Свет в подвале был неярким, поэтому Радзинский не заметил, как я залился краской от стыда. Видно, решил унизить меня до конца…

И вот я стою обнаженным перед своим мучителем, а тот с интересом смотрит на меня. Мы оба почти одного роста, поэтому наши взгляды встретились. Он с довольной усмешкой шепнул мне на ухо:

— Ну что, сейчас я тебя накажу, мой сладкий… Красивый, жалко калечить, да нечего делать…

Он заставил меня лечь на скамью и крепко привязал к ней мои руки и ноги какими-то тонкими, но очень прочными веревками. Я лежал и все же надеялся на то, что он передумает и не станет меня избивать. Но я ошибся. Внезапно слышу свист прута в воздухе, но удара не последовало. Видя мой растерянный взгляд, Радзинский только рассмеялся и снова взмахнул прутом. Мою спину обожгла столь острая боль, что я с трудом удержался от крика. Еще один удар, второй, третий… Когда прут задел след от прошлого удара, я больше не мог сдерживаться и вскрикнул. А садист, не обращая на это внимания, продолжал бить меня то по спине, то по ягодицам. Я уже плюнул на мужество и все время кричал и порывался вскочить со скамьи, но веревки крепко держали меня…

Сколько ударов я получил до того, как отключился — я не знаю. То ли пятнадцать, то ли двадцать… Только это было еще не все. Радзинский схватил кадку, где в соленой воде мокли прутья, и вылил содержимое мне на спину, чтобы привести меня в чувство. И я очнулся от нестерпимой боли, когда соль начала разъедать свежие раны… Крики мои, видно, оглушили Радзинского, поскольку он зажал уши и начал меня «успокаивать». Он наконец отвязал меня, и я обессиленно рухнул на пол. У меня не было сил даже на то, чтобы встать, не то что ходить. К глазам снова подступила чернота, и я потерял сознание.

Когда я очнулся, то услышал голос Лешки. Я с трудом повернул голову и увидел, что он стоит рядом и обеспокоенно смотрит на меня. Вид у него тоже был неважный. Заметив, что я пришел в себя, он повторил свой вопрос:

— Как ты себя чувствуешь?

— Хуже некуда… — еле слышно говорю я. Хотел было сесть, но не смог и повалился обратно. Я вскрикнул от резкой боли в спине. Лешка сочувственно посмотрел на меня и шепнул мне на ухо что-то ободряющее.

Что же случилось с Настей и моими друзьями? Дай бог, чтобы от ударов у них не случилось сотрясения мозга и они спокойно приехали бы в гостиницу… Хоть бы эти мафиози не украли наши вещи и деньги, а то Насте, Рае и Володе будет очень тяжело. Вот только если они решат меня разыскивать — это будет с их стороны весьма необдуманно. Я вовсе не хочу, чтобы и они попали в плен к этому двинутому на мести за смерть Лиановского Радзинскому. Хватит и того, что я втравил в это дело Лешку! Надеюсь, мы как-нибудь выберемся отсюда…

От этих мыслей мне стало так грустно, что на глазах показались слезы. Чтобы Лешка этого не заметил, я отвернулся к стене. Внезапно вспомнилась моя недавняя исповедь и отец Геннадий, сказавший те самые слова: «Ты не убийца, ты отомстил убийце за смерть невинных людей…» И зачем нужна эта месть? Кто-то кого-то убил, другой отомстил за убитого, третий отомстил тому другому — и так тянется бесконечная цепочка смертей. Ну зачем все это? И почему я это понял только сейчас, почему не отказался от такой «помощи» Володе два года назад? Ведь в 2014 году Лиановского посадили на двадцать лет — вполне себе разумный вариант. Нет чтобы довольствоваться этим, надо было обязательно убивать Лиановского и его подельников! Чего я добился своим поступком? Того, что сейчас лежу в подвале, жестоко избитый главарем мафии, да еще и в компании своего друга! Того, что моя любимая жена и друзья сейчас, наверное, либо в больнице, либо (надеюсь!) в гостинице и переживают за меня! Того, что когда-нибудь это дело вскроется, и тогда мои коллеги, даже искренне уважающий меня Гриша, отвернутся от меня и сами отдадут под суд! Жаль, что отменили смертную казнь… Я был бы только рад такому приговору.

Когда мы более-менее пришли в себя, то оделись, поскольку в подвале было довольно холодно, и легли на стоявшую где-то в углу раскладушку. Правда, одеваться было особенно не во что, поскольку мою рубашку порвал Радзинский, так что у меня остались лишь белье и шорты.

Ближе к ночи нас неожиданно посетил какой-то человек, оказавшийся медиком. С чего бы это наши мучители решили позаботиться о нас? Я даже поинтересовался об этом у нашего нежданного визитера, но тот резко ответил, что это не мое дело. Но я сразу догадался, что неспроста Радзинский прислал к нам доктора. Видать, хочет продлить наши мучения, пока мы либо не сойдем с ума, либо не сломаемся… Догадка моя была верна, и в этом я убедился уже на следующий день, когда к нам заявился главарь мафии.

Он пришел где-то в полдень и с порога так нахально:

— Не скучали по мне, ребята?