Замочная скважина: Наследие

– Все нормально – заверяет меня отец – не переживай. Считай, что мы их кремировали. Это же современно, да? Экология, все дела.

Решаю, что он издевается – пока не поднимаю на него глаза.

Нет, совершенно серьезно.

Ну да. Иммунитет бессмертием.

Сейчас я бы от него не отказалась, раз уж альтернативы нет.

Чувства, когда впереди целая вечность потерь и смертей – это настоящая мука. Я потеряла двоих (мама и Нейт) – и уже выть охота.

Жаль, что я не могу умереть.

Иначе бы давно спрыгнула с моста.

Отчасти я даже завидую бесчувствию папы.

По крайней мере, это не больно.

– Как скоро ты перестал чувствовать? – спрашиваю, растирая слезы по щекам.

Он внимательно смотрит на меня, беззаботность сходит с его лица, после чего серьезно отвечает:

– Не скоро. Через множество-множество потерь тех, кто был дорог. Обычные смерти не закаляют. Но знаешь что – щелкает пальцами – на твоем месте, я бы наслаждался тем моментом, пока тебе это доступно. В бесчувствии нет удовольствия. Это как есть пищу, не чувствуя вкуса. Да, ты не можешь ощутить дерьмовый вкус.. но и прекрасный тебе тоже недоступен…

..С того разговора прошло три месяца, однако я все еще с ним не согласна. Если знаешь, что впереди тебя после вкусного всегда ждет дерьма пригоршня – то лучше и ничего не пробовать вовсе.

На счет вкуса, кстати, уже здесь, в Швеции, я тоже у него спросила, когда обнаружила (вернее, соизволила обратить внимание), что он с удовольствием ест обычную пищу..

…прожевав очередной кусок ростбифа, я удивленно оборачиваюсь к отцу, что неспешно поглощает свой кусок мяса, и замечаю:

– А разве вампиры могут есть обычную еду?

– Миф – фыркает папа – не знаю, откуда люди это постоянно берут. Кто-то что-то увидел, кому-то не так передал. Может, какому-то несчастному Проклятому еда дерьмовая попалась, вот он и обблевался – а невежды решили, что она ему поперек горла встала от его темной сущности.

Я смеюсь, едва не подавившись.

Папа подмигивает:

– Вкус-то никто не отменял – и в подтверждение этому, с аппетитом поглощает очередной кусок, щедро смазав его соусом – да, нас, в отличии от людей, еда не насыщает – но гастрономическое удовольствие мы от нее получаем такое же…

…я никогда не забуду, как наблюдала из иллюминатора7 за удаляющимся зданием аэропорта. Как самолет выезжал на взлетную полосу, а я понимала, что навсегда покидаю родную страну.

Без прощания.

Без выхода на бис.

Без семьи.

Вернее, с папой, конечно. Но с ним одним.

Нейт всегда мечтал путешествовать. Но ему так и не довелось покинуть даже Чикаго.

Вместе со страной, я оставляла там же, на взлетной полосе, свою жизнь, свою личность, свои воспоминания, радости и слезы.

Я ехала в аэропорт Джейзи Райтсон.

Я села в самолет Жаклин Дюран.

В дом в Швеции я въехала уже Элис Мозли, немкой, рожденной в Гамбурге в конце прошлого века, со своим отцом Ллойдом Мозли. Мы выбрали Швецию быстро и в спешке, основываясь только на том, что там 80% населения, несмотря на наличие официального шведского язык, разговаривают на английском.

Позже нам здесь понравилось.

Тихо, уютно. В сравнении с бушующей кипящей Америкой – как в маленькой безопасной деревушке. Наверное, то, что надо.

То, что надо немке Элис Мозли..

Я оставила в Америке не только свое имя.

Я оставила в ней всё.