Замогильные записки

Авигея — супруга, избранная царем Давидом за прекрасную внешность и голос (I Царств, 25, 1—42).

С. 338. …приводившая на память Алкивиада. — По словам Плутарха, Алкивиаду «была на пользу даже картавость, придававшая убедительность и редкое изящество непринужденным речам» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М., 1961. T. I. С. 273; пер. С. П. Маркиша).

«Мельничный жернов» — плоский и очень широкий крахмальный воротник.

С. 339- «Остров гермафродитов» — памфлет Тома Артю, сьера д’Амбри, направленный против Генриха III и его фаворитов (вышел около 1605 г.); из «Острова» взята только вторая цитата; первая заимствована из «Дневника царствования Генриха III» Пьера де Л’Этуаля (1621).

…похитил целое семейство: отца, мать и детей. — Прибыв в Лондон в июле 1821 г. на коронацию Георга IV, щеголь д’Орсе пленил английскую аристократическую чету: лорда и леди Блессингтон; в 1822—1828 гг. он путешествовал по Европе с ними и с их дочерью Гарриет (на которой в 1826 г. женился); после смерти лорда Блес-сингтона (1829) д’Орсе бросил жену (которая, в свой черед, стала любовницей старшего сына Луи Филиппа) и почти два десятилетия прожил в Лондоне со своей тещей (связь, делавшая его репутацию еще более скандальной), поражая свет элегантностью нарядов и богатством обстановки (в конце концов он наделал таких долгов, что в 1849 г. вынужден был, спасаясь от кредиторов, бежать в Париж и там открыл модное ателье скульптурных портретов; это, впрочем, произошло уже после смерти Шатобриана).

У графини Ливен…— Шатобриан ошибается в титуловании: Д. X. Ливен была по мужу, русскому послу в Англии в 1812—1834 гг., не графиней, а княгиней. Шатобриан овская характеристика княгини Ливен пристрастна и решительно несправедлива по отношению к женщине, сумевшей пленить сердца таких незаурядных людей, как Меттерних (с которым у нее был роман в 1820-е гг.) и, позднее, Гизо (см. следующее примечание).

С. 340. Важный доктринер — Гизо, которого с 1837 г. связывали любовные узы с княгиней Ливен; Шатобриан, будучи политическим противником Гизо, одного из виднейших деятелей Июльской монархии, иронически уподобляет его Гераклу, отданному в рабство лидийской царице Омфале. Согласно мифу, Геракл по воле царицы нарядился в женские одежды и выполнял домашнюю работу, царица же носила палицу героя; Шатобриан намекает таким образом на политическую несамостоятельность Гизо, который якобы во всем слушался советов княгини Ливен. Иронически звучит и цитата о любви, заимствованная из басни Лафонтена «Два петуха» (VII, 13).

Ник — ироническое прозвище Наполеона, придуманное англичанами.

С. 342. …я повстречал… юную любовь. — Имеется в виду возлюбленная Шатобриана Натали де Ноай, назначившая ему свидание в Испании, куда он прибыл в апреле 1807 г., на обратном пути из Иерусалима.

С. 343. …встречей с этой женщиной в 1822 году. — См. с. 155—157.

Книга двадцать восьмая

С. 345. …при обсуждении закона о рентах он хранил молчание. — В мае 1824 г. правительство Виллеля предложило закон о конверсии ренты (то есть понижении заемного процента с 5 до 3); сэкономленные деньги Виллель намеревался пустить на выплату компенсации эмигрантам, лишившимся имущества во время революции, однако при этом пострадали бы все рантье. В палате пэров проект не встретил понимания, и председатель кабинета Виллель, равно как и король, ждали от Шатобриана, что он их поддержит и тем спасет положение. Шатобриан, не одобрявший планировавшуюся акцию, промолчал.

Закон о семилетнем сроке, согласно которому члены палаты депутатов сохраняли свои полномочия в течение семи лет после избрания (по прежнему закону следовало ежегодно переизбирать одну пятую парламента), был одним из первых, за который проголосовала выбранная весной 1824 г. палата, где подавляющее большинство составляли ультрароялисты. Хотя закон и не распространялся на палату, его принявшую, роялисты видели в нем гарантию стабильности избранного антилиберального курса.

С. 346. «Консерватёр»— газета, которую Шатобриан выпускал с октября 1818 по март 1820 г., здесь сотрудничали многие роялисты, в том числе Виллель и Корбьер, ставшие затем политическими противниками Шатобриана. В отличие от своих тогдашних коллег, Шатобриан отстаивал монархическую форму правления не оттого, что полагал ее безупречной, но оттого, что видел в короле, правящем согласно Хартии, лучшую на данный момент защиту ценностей, представлявшихся ему наиболее важными — индивидуальной свободы и свободы печати (девиз «Консерватёр» гласил: «Король, Хартия и порядочные люди»).