Замогильные записки Пикквикского клуба

— Онъ хочетъ сказать, — замѣтилъ Іовъ, выступивъ впередъ, — что онъ заплатитъ всѣ эти деньги, если не сдѣлается жертвой желтой горячки. И я увѣренъ, что онъ сдержитъ это слово, м-ръ Пикквикъ, вотъ увидите. Если угодно, я готовъ подтвердить это подъ клятвой, — заключилъ Іовъ съ великой энергіей.

— Хорошо, хорошо, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — не станемъ распространяться объ этомъ. Совѣтую вамъ, м-ръ Джингль, не заводить знакомства съ такими господами, какъ сэръ Томасъ Блазо, съ которымъ вы играли въ криккетъ. Иначе легко станется, что вы опять разстроите свое здоровье.

Джингль улыбнулся при этой выходкѣ, но тѣмъ не менѣе, на лицѣ его отразилась высшая степень разстройства. М-ръ Пикквикъ поспѣшилъ перемѣнить разговоръ.

— A не знаете-ли вы, что случилось съ тѣмъ вашимъ пріятелемъ, съ которымъ вы познакомили меня въ Рочестерѣ?

— Съ горемычнымъ Яшей?

— Да.

Джингль покачалъ головой.

— Мошенникъ первой степени… геній плутовства… Іову родной братъ.

— Братъ Іова! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Да, да, сходство между ними дѣйствительно есть.

— Да, сэръ, насъ всегда считали похожими другъ на друга, — сказалъ Іовъ, бросая вокругъ себя косвенные взгляды: — только характеръ y меня всегда былъ серьезный, a его считали весельчакомъ. Онъ переселился въ Америку, сэръ, вслѣдствіе крайней запутанности своихъ дѣлишекъ на здѣшней почвѣ. Съ той поры мы ничего не слыхали о немъ.

— А! Такъ вотъ почему я не получилъ отъ него "страницы изъ романа дѣйствительной жизни", которую онъ обѣщалъ мнѣ въ ту пору на другой день поутру, когда, повидимому, мелькала y него мысль броситься въ рѣку съ Рочестерскаго моста! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, улыбаясь. — Не знаю только, притворялся-ли онъ, или нѣтъ.

— Разумѣется притворялся, — подхватилъ Іовъ. — Онъ мастеръ на всѣ руки. Это еще слава Богу, что вы отдѣлались отъ него такъ дешево. При другихъ обстоятельствахъ, онъ могъ быть для васъ опаснѣе, чѣмъ, — Іовъ взглянулъ на Джингля, засѣменилъ ногами, и окончательно прибавилъ: — чѣмъ… чѣмъ даже я самъ.

— Благодатная семейка! — сказалъ Перкеръ, запечатывая письмо, которое онъ только что окончилъ.

— Да, сэръ, отвѣчалъ Іовъ, — мы таки можемъ похвастаться своей породой.

— Это и видно, — сказалъ адвокатъ, улыбаясь. — Передайте это письмо нашему агенту въ Ливерпулѣ, и совѣтую вамъ остепениться, господа, какъ скоро вы будете въ Вестъ-Индіи. Подумайте объ этомъ серьезнѣе теперь, когда время не ушло: иначе васъ повѣсятъ на первой висѣлицѣ, какъ, впрочемъ, я нисколько не сомнѣваюсь въ этомъ. Можете теперь идти, если хотите: мы должны потолковать съ м-ромъ Пикквикомъ о многихъ другихъ дѣлахъ, и время для насъ драгоцѣнно. Ступайте.

Сказавъ это, Перкеръ указалъ на дверь, въ изъявленіе того, что визитъ этихъ господъ долженъ быть приведенъ къ концу. Джингль еще колебался нѣсколько минутъ; но Іовъ Троттеръ взялъ его за руку и пошелъ съ нимъ изъ дверей.

— Достойная чета! — сказалъ Перкеръ, когда дверь за ними затворилась.

— Какъ вы думаете, Перкеръ, — спросилъ м-ръ Пикквикъ, — можно-ли надѣяться на ихъ исправленіе?

Перкеръ сомнительно пожалъ плечами; но, замѣтивъ безпокойство м-ра Пикквика, сказалъ:

— Надѣяться можно, въ этомъ спору нѣтъ, почтеннѣйшій. Оба они въ настоящую минуту весьма искренно раскаиваются въ своихъ поступкахъ: но здѣсь надобно взять въ разсчетъ, что на нихъ еще сильно дѣйствуетъ воспоминаніе о невыгодахъ тюремной жизни. Придетъ пора, когда это воспоминаніе исчезнетъ мало-по-малу, и что именно тогда выйдетъ изъ нихъ — этого ни я, ни вы, почтеннѣйшій, сказать не въ состояніи. Но, какъ бы то ни было, почтеннѣйшій, — прибавилъ Перкеръ, положивъ руку на плечо м-ра Пикквика, — благодѣяніе ваше заслуживаетъ всякаго уваженія, какими бы послѣдствіями оно ни сопровождалось. Не берусь рѣшить, лучше или хуже поступаютъ тѣ господа, которые, изъ опасенія быть обманутыми, никогда, или почти никогда не протягиваютъ руки страждущему ближнему; но если бы эти два человѣка отличились какимъ-нибудь мошенничествомъ сегодня или завтра — и тогда я ни на волосъ не измѣнилъ бы своего мнѣнія о вашемъ великодушномъ поступкѣ.

Окончивъ эти замѣчанія, Перкеръ придвинулъ свой стулъ къ письменному столу и выслушалъ съ напряженнымъ вниманіемъ разсказъ м-ра Пикквика объ упрямствѣ старика Винкеля въ Бирмингэмѣ.

— Дайте ему одуматься недѣльку, — сказалъ Перкеръ, многозначительно кивая головой.

— И вы думаете, что онъ дѣйствительно одумается? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— Я надѣюсь. A если нѣтъ, мы должны будемъ употребить личное ходатайство самой молодой леди. Съ этого, собственно говоря, всякій бы и началъ на вашемъ мѣстѣ. Поѣздка ваша въ Бирмингэмъ вовсе не оправдывалась здравымъ смысломъ, почтеннѣйшій.

Въ эту минуту кто-то постучался въ дверь.

— Войдите! — сказалъ Перкеръ.

Вошелъ м-ръ Лоутонъ съ таинственнымъ и озабоченнымъ видомъ.

— Что такое? — спросилъ Перкеръ.

— Васъ спрашиваютъ, сэръ.

— Кто?

Лоутонь взглянулъ на м-ра Пикквика и кашлянулъ.

— Кто меня спрашиваетъ? Отчего вы не говорите, м-ръ Лоутонъ?

— Вотъ, видите ли, сэръ, — сказалъ Лоутонъ, — пришелъ къ вамъ… м-ръ Додсонъ и съ нимъ… м-ръ Фоггъ.