Замок четырех ветров

– Позвольте, я познакомлю вас с нашими друзьями, – вмешалась она, посылая всем и каждому из вновь прибывших лучезарные улыбки. – Герр Августин Бернацкий, большой знаток музыки, великолепно играет на рояле, на органе, на скрипке и на других инструментах. Герр Юрис Арклис, известный фотограф. Занимается цветной фотографией и уже достиг потрясающих успехов. Я обязательно покажу вам снимки замка, которые он сделал – они совершенно изумительные! Герр Карл Гофман – государственный служащий и просто замечательный человек. У него прекрасный голос, он чудесно поет. Фрейлейн Анастасия Ланина…

– Дайте-ка я угадаю, – вмешался спутник графини, который до тех пор молчал. – Она великолепно лазает по деревьям.

– И вовсе нет! – возмутилась я.

– Как же нет, когда я видел вас на дереве?

Самое время было рассердиться, но попробуйте-ка сердиться на голубоглазого кудрявого малого двадцати с небольшим лет, особенно когда он так вам улыбается, что сердце начинает таять в груди.

– Это было для фотографии, – вмешался Юрис, – и я сам попросил мадемуазель Ланину забраться туда.

– О, не поймите меня превратно, – ответил этот голубоглазый наглец. – Я ничего не имею против присутствия мадемуазель в моем саду. – Мы переглянулись. – Что такое, неужели я не представился? Впрочем, полагаю, вы все уже догадались: да, я граф Кристиан Рейтерн.

Глава 14 Ужин

– О! – только и сказал Юрис.

– А! – вырвалось у Гофмана.

– Господин граф, – воскликнула Минна, – мы счастливы приветствовать вас в замке ваших предков! Руди, распорядись… Позови слуг, пусть они займутся багажом!

Управляющий, по-моему, был только рад поводу удалиться. Он бросил на жену взгляд, полный признательности, и отправился отдавать распоряжения слугам.

– Боже мой, – вырвалось у Кристиана, – это что, рысь?

Из замка вышел мой отец, а впереди него мчалась Ружка. Добежав до меня, она стала изливать на языке рысей свое негодование по поводу того, что ее посмели запереть. Я стала гладить ее и говорить успокаивающие слова, но она все еще ворчала, недовольно косясь на чужаков.

– Поразительно! – уронила графиня. – Она что, ручная?

– Так, так, – заметил Кристиан, – наша новая знакомая лазает по деревьям и вдобавок приручает рысей. – Он обернулся к матери. – А вы говорили, что тут будет скучно!

– Конечно, – спокойно отозвалась графиня. – В замке нет ни электричества, ни водопровода, ни телефона.

– А что насчет гаража? – вмешался Фридрихсон. – Я бы не хотел оставлять машину на открытом воздухе.

Завязалась оживленная дискуссия. Минна выразила желание показать отцу госпожи графини все помещения, которые могли на время сойти за гараж. Кристиан тем временем сделал попытку погладить Ружку, но она увернулась и спряталась за мной.

– Кристиан, ведите себя прилично, прошу вас, – кисло попросила графиня.

Граф посерьезнел и отвернулся. Доктор Фридрихсон, обменявшись с дочерью несколькими фразами, удалился вместе с Минной, а графиня увела сына в замок. Отец подошел ко мне.

– Кажется, ужина не будет, – беспечно заметил Гофман. Он сорвал травинку и покусывал ее. – Мне одному показалось, что молодой граф странно себя ведет?

– Какой-то он нервозный, – задумчиво промолвил ксендз. – Надеюсь, у Креслеров не будет неприятностей из-за того, что они нас приглашали.

– Думаю, что нет, – сказал отец. – Но вот из-за того, что они разрешили нам жить в замке… Не думаю, что графу и его матери это придется по вкусу.

– Вы собираетесь вернуться в Шёнберг? – спросил Юрис. – Если да, то первое время можете пожить у меня в доме. Мне хватит лаборатории и пары комнат, а вы можете занять остальные.

…Итак, у меня больше не будет кровати с балдахином и окон, которые выходят на пруд с кувшинками. Сказка кончилась. Я почувствовала комок в горле. Ну почему, почему я не могу радоваться, что скоро выберусь из этого проклятого замка?

– Если вы уезжаете, мы подождем вас, – произнес Августин Каэтанович.

– Нам надо только собрать вещи, – ответил отец.

Песок дорожки хрустел под каблуками моих туфель, зевнула и с громким хлопком затворилась дверь замка. Я шла по огромному притихшему холлу, по лестнице, ощущая протест каждой частичкой своего тела. Ружка нагнала меня, когда я была уже у двери кабинета.

– Вот и все, – сказала я не то себе, не то ей и прошла в кабинет, а затем в спальню.

Я вытащила из-за ширм свой чемодан. Он был старый, обшарпанный и источал безнадежность. Достаточно было посмотреть на него, чтобы понять, что его хозяйка никогда не выбьется из нищеты, никогда не узнает, что такое счастье. В состоянии, близком к отчаянию, я стала складывать вещи, швыряя их, как попало, и тут в комнату влетела запыхавшаяся Минна.

– Боже мой! Что вы делаете? Зачем?

Я объяснила, что мы с отцом не хотим неприятностей для нее и ее мужа, что у хозяев может возникнуть масса вопросов, и что наилучшим выходом для всех будет, если мы немедленно уедем.