Замок из дождя

Днем Левина села перебирать старые бумаги мужа, стараясь забыть о разговоре с Мелецким. Она, как мать и разумная женщина, считала это увлечение не уместным. Но баронесса вовсе не собиралась быть жестокой. Пока она раздумывала, её руки раскладывали на зеленом сукне стола желтую стопку бумаг. И первое, что увидела изумленная Эльза, это мятый конверт с надписью по-французски: графу Формеру Л.П. в собственные руки. Баронесса не поверила своим глазам. Женщина быстро вытащила конверт из-под перевязи, и заглянула в него. Пуст. Её руки судорожно перебирали остальные бумаги, безрезультатно.

– Мама! – в кабинет вошел веселый Женя. – Ты не забыла, что мы приглашены на обед к Муравлиным.

– Да, я помню, – в задумчивости произнесла Левина, держа в руках пожелтевший конверт. Евгений остановился напротив портрета отца.

– Право, я похож на батюшку. Здесь ему столько же лет, сколько и мне сейчас.

– Да, да, – механически подтвердила Эльза, глядя на надпись на конверте. Молодой Левин довольно улыбнулся, и ушел переодеваться на прием.

Очередной обед у Муравлиных состоялся в саду. Часть гостей разъехалась. Евгений уселся подле смущенной Анны, которая тихо переговаривалась с Верою, и украдкой посматривал на красивое лицо Юлии Алаповской, сидевшей напротив него. Ирина Михайловна, как всегда постаралась накрыть щедрый стол, развлекая присутствующих разговорами. Но Муравлина с огорчением замечала, что подруга совсем не слушала её, а о чем-то думала. Ирина, как сердобольная милая женщина, иногда слишком переживала за Эльзу, как и в этот раз. Было видно, что если кто-то обращался к Левиной, то та отвечала односложно, чтобы отделаться от разговора и вернуться к своим размышлениям. Поручик Мелецкий, сидевший рядом с матерью, в свою очередь старался не смотреть на Эльзу, изображая равнодушное к ней отношение. Его самолюбие было задето, и поведением своей матери, которая слишком строго отнеслась к его чувствам, и тем, что эту строгость поддержала баронесса Левина. После обеда всем предстояла конная прогулка в красивую рощу около реки. Левина еле дождалась окончания трапезы. Эльза, вдруг вспомнила, что однажды Панютин проговорился о том, что граф Елизаров по тайной казенной надобности зачем-то сообщался с её мужем бароном Левиным. День был отменный, легкий ветерок носился по простору. Травы уже частью скошенные радовали глаз. Вся конная процессия разбилась по парам. Левиной удалось дождаться момента, когда граф остался один. Эльза быстро подъехала к мужчине на вороном коне.

– Роман Данилович, я слышала, вы вечером покидаете нас.

– Да – с дела знаете.

– И Петр Сергеевич с вами? – Эльза мило улыбнулась.

– Что поделаешь, государева служба и война, сударыня, – охотно отвечал Елизаров.

– Роман Данилович, вы не знаете некого графа Формера?

– Он вам докучает? – неожиданно спросил Роман Данилович, но потом, спохватившись, продолжил. – Ах, простите. Память, знаете ли, подводит. Я ошибся, мне неизвестен, сей господин.

Эльза с сомнением посмотрела на графа, не зная, что и думать.

– Это так опасно? – только и смогла выговорить женщина.

– Что, сударыня? – Елизаров пытался играть непонимание.

– Возможность моего преследования с его стороны? – Эльзу начала раздражать нелепость ситуации.

– Помилуйте, баронесса. Мне кажется, вы драматизируете поведение какого-нибудь поклонника, но коли надобно, мы приструним дерзкого, – выкрутился Елизаров.

– Покорнейше благодарю, – недовольно процедила баронесса.

Левина чувствовала, как глухой заговор мужчин закрывает ей путь к правде. И тут к своему удивлению она поняла, что Панютин тоже слушает их разговор. Петр ехал поодаль, но умеючи подбирался поближе, настолько, что слова Эльзы были ему понятны. Левина стеганула коня, и понеслась вперед, а когда обернулась, то увидела, как Панютин и Елизаров, о чем – то разговаривают. Баронесса догнала Пелагею Павловну, Таисию Прохоровну и Ирину Михайловну.

– Слышала, Лиза, – заговорила Муравлина, – сосед-то твой продал свое именьице некому помещику Вешнякову.

– Надобно по их приезду обязательно их пригласить, – предложила Таисия Прохоровна, – дабы они не чувствовали себя чужими в нашем обществе.

Левина еще раз оглянулась назад, глядя как Елизаров, что-то живо продолжал говорить Панютину. Этот взгляд заметила и Ирина. Она тоже оглянулась на мужчин. Опять не обошлось без Петра Сергеевича. Что на этот раз? Пока женщины болтали, Пелагея Павловна издали молча, настороженно следила за сыном, который отогнал от себя навязчивую Юлию, и ехал один. Его уединение нарушила Вера.

– Павел Юрьевич, давайте скакать наперегонки, вон до того дерева. Если вы выиграете, то книга Платона ваша.

– Та, что мне приглянулась?

– Да.

– А если вы?

– Обещайте мне уговорить всех, сыграть в фанты вечером, – заговорщически проговорила девушка.