Замок Кон’Ронг

Тиана поглядела брату прямо в глаза, и Лесли даже вздрогнул. Столько гнева в них было, столько ярости.

– А мне больше не во что верить, братик. Ивару я не нужна, сын вырос… что мне еще остается?

– Ну… ты могла уйти от мужа…

– Куда? К кому?

Лесли поежился.

– Я бы принял тебя в Кон’Ронге.

– Чтобы мать до конца жизни меня тиранила, а соседи показывали пальцами в храме? Нет уж, Лесли, не думай о плохом. Сэндер обязательно на мне женится, и мы будем счастливы. Детей родим… и его отец обязательно меня примет, ты же знаешь, я всем нравлюсь.

Это верно, когда Тиана хотела, она могла быть безумно обаятельной. Только на Джинджер почему-то не подействовало. И на Клариссу, и на леди Нэйру… странно даже.

– Тиа, я искренне надеюсь на лучшее, но ты помни, если что-то случится, Кон’Ронг всегда будет твоим домом.

– Спасибо, братик. Но не надо бояться за меня, лучше пожелай мне удачи.

Тиана упорхнула к Сэндеру. А Лесли смотрел ей вслед и не знал, что сказать. Как остановить человека, который скользит в пропасть? И надо ли его останавливать? Это ведь ее жизнь, Тианы, неужели она за тридцать лет с хвостиком не научилась разбираться в людях? Имеет ли Лесли право лезть в нее?

Вопросов было много. А ответов…

Ответов не было.

Глава 13

На свидание, вопреки всем наставлениям и поучениям, Джинджер пришла вовремя. И с радостью увидела появляющуюся из-за камней темную фигуру.

– Леди Брайс… Джинджер…

– Эдвард.

Джин сопроводила имя ласковой улыбкой и посмотрела собеседнику в лицо. Точнее, под капюшон. Там царила непроницаемая чернота.

– Я счастлив, что вы пришли. Вы скоро уедете, я знаю, но пусть у меня останется хотя бы память о наших встречах.

Джинджер пожала плечами.

Говорить, что и она бы осталась? Вряд ли стоит. Уж признаваться первой в любви – такого баронесса Брайс не допустит. Гордость не позволит.

– Эдвард, вы никогда не снимаете капюшон?

– Простите, Джин. Мое лицо… напугает любого человека. Мне не хотелось бы видеть отвращение на вашем лице. Я пойму, если вы уйдете, но капюшон не сниму.

Джинджер подумала пару минут.

– Нет, я не уйду. Скажите, это был несчастный случай?

Капюшон качнулся в жесте отрицания.

– Вы же понимаете, что нет.

– И сейчас вы хотите отомстить леди Дженет?

– А чего бы хотели вы на моем месте, Джин?

– Мне сложно сказать, Эд… Я тут думала. Вы обшарили весь замок в поисках завещания?

– Покои леди Дженет, покои ее покойного, простите за тавтологию, супруга, молельни и храм, башни и даже гостевые комнаты.

– И при этом леди спокойна?

Эдвард предложил Джинджер руку, и они медленно пошли по берегу. Прибой с шипением накатывался на гальку, на небе веснушками высыпали робкие первые звезды…

– Вы находитесь рядом с ней, Джин. Она спокойна?

– Да, вполне.

– Вы полагаете…

– Что интересующие вас бумаги либо уничтожены, либо спрятаны так, что найти их не может никто.

– Хм-м… уж точно не в Кон’Ронге.

– Тогда у вас три варианта.

– Целых три? Я думал пока лишь о доме семейки Фрумс и о храме.

– А о кладбище?

– Джинджер, вы чудо.

Джин улыбнулась. Слышать такие слова было приятно, что уж там. Очень приятно.

– Я могу вам чем-то помочь?

– Разве что понаблюдать за леди Дженет. Я думаю, сегодня что-то произойдет…

Джинджер скисла. Эдвард тихо рассмеялся из-под капюшона.

– Джин, неужели вы думаете, что хоть один мужчина согласился бы на ваше участие в опасном предприятии?

– А если бы я просто рядом постояла? – умоляющие глазки у Джинджер всегда получались неплохо, но не в этот раз.

– А если вас случайно зацепит?

Джинджер живо представила себе ораву землекопов на кладбище, которая бодро разбивает памятник лопатами.

– Вы же обо мне позаботитесь?

Эдвард вздохнул. И – решился.

– Я бы все отдал за эту возможность.

– Но?

– Но?

– Когда так говорят, обязательно возникает какое-то препятствие.

– Ох, Джинджер…

– Так все же?

– Я не смогу быть рядом с вами. Никогда.

Джин опустила плечи. В принципе она что-то подобное и подозревала. Есть такой закон – подлости. Вот если бы она никого не любила, если бы ей все было безразлично…

По закону подлости ты всегда получаешь то, что тебе не нужно, зато другим позарез необходимо. Естественно, если она влюбилась, то безответно, а как же еще? И откровенно глупо… но почему ей все равно так больно?

– Вы меня неправильно поняли, Джин.

– Неужели?

– Я вообще никогда и ни с кем… никто не сможет быть рядом со мной. Я урод и чудовище.

– Разве? – удивилась Джин. – А показать можете? Вдруг это не так страшно, как вам кажется?

Она спрашивала совершенно искренне.

Что можно назвать уродством? Вот Сэндер – красавец, Тиана… ладно, пусть не красавица, но и лошади от нее не шарахаются. А в душе… уроды уродами. И этим все сказано.

А в поместье жил старый Ольси, жил, работал на конюшне кучером, лошадь лягнула его прямо в лицо, и вот уж у кого вид был жуткий. Но и его жене, и детям, и всем, кто его знал, были безразличны и сломанный нос, и выбитые зубы, и жуткие шрамы, потому что более веселого и приветливого человека земля не носила. И Джинджер с удовольствием бегала к нему за свистульками и рогатками, которые он вырезал для ребят.