Замок Лорда Валентина

Откуда-то сбоку вывернулась Лизамон Хултин, отшвырнула хьорта в сторону, а затем обняла Валентина своими могучими руками, как будто защищая от угрозы, которая могла возникнуть.

- Вы знаете, хьорт прав,- спокойно сказал Валентин.- Наша группа больна дурными предзнаменованиями. Сначала Залзан Кавол потерял свой фургон, а теперь бедняга Горзвал теряет...

И в это мгновение страшный удар атакующего дракона обрушился на борт «Брангалина».

Корабль накренился, как будто его толкнула гигантская рука, затем с головокружительной скоростью качнулся обратно. Жуткая дрожь сотрясла его. Затем пришел второй удар - крыльями по корпусу, потом третий, и «Брангалин» закачался на воде, как пробка.

- Пробоина! - отчаянно крикнул кто-то.

По палубе катались незакрепленные предметы, огромный котел обрушился на трех членов команды, кости драконов, гремя, перекатывались от борта к борту. Корабль продолжал раскачиваться и крениться. Валентин мельком увидел огромного дракона с той стороны, где еще висела недавняя добыча, делавшая судно неустойчивым. Монстр развернулся и бросился в очередную атаку. Теперь можно было не сомневаться в целенаправленности его штурма.

Дракон ударил, «Брангалин» закачался, а Валентин недовольно заворчал на Лизамон Хултин, почти полностью заключившую его в объятия. Он понятия не имел, где находятся другие и живы ли они еще. Ясно было одно: корабль обречен. Он уже опасно кренился, и вода вливалась в его трюм. Хвост дракона поднялся рядом до уровня палубы и ударил снова. Все растворилось в хаосе, Валентин почувствовал, что летит, и увидел приближающуюся воду. Пока он погружался все глубже, в ушах у него звучала баллада о Лорде Малиборе. Действительно, этот Коронал около десяти лет назад захотел поохотиться на дракона и вышел из Пилиплока на прекрасном корабле, который потом пропал со всей командой. Никто не знал, что произошло, но - как подсказали Валентину его пестрые воспоминания - правительство держалось версии внезапного шторма. Однако скорее, подумал он, это был зверь-убийца, мститель из драконьего рода.

Он был двенадцать миль длиной,
А сколько вглубь - не знаю.

И сейчас та же судьба должна была постигнуть второго Коронала, преемника Малибора. Эта мысль странным образом лишила его возможности двигаться. Валентин думал, что умирает на порогах Стейша, но выжил. Здесь же, отделенный от земли сотнями миль моря, с буйствующим на расстоянии вытянутой руки монстром, он еще больше был уверен в своей гибели, но не собирался оплакивать себя. Дивин явно лишила его своей благосклонности. Больше всего его огорчало то, что вместе с ним должны умереть те, кого он любил, умереть потому, что были преданны, потому что поклялись следовать за ним в его путешествии на Остров, потому что связали себя с несчастливым Короналом.

Он погрузился глубоко в сердце океана, и теперь ему было не до счастья. Сейчас он боролся за возможность дышать: кашлял, задыхался, выплевывая воду, и глотал ее снова. «Карабелла», подумал он, и темнота поглотила его.

То, что Валентин ничего не помнил из своего прошлого, давало пищу для мыслей о философии смерти. Он смутно помнил, что все души возвращаются в Божественный Источник в тот последний момент, когда уходит освобожденная жизненная энергия, и идут по Мосту Прощения, мосту, который является главной ответственностью Понтифекса. Но правда ли то, что за ним есть другой мир, и, если да, то каков он? Валентин никогда не задумывался над этим, однако сейчас он пришел в себя в месте настолько странном, что это превосходило все, что могли представить себе люди.

Может, это была загробная жизнь? Он находился в огромном помещении, в безмолвной комнате с влажными розовыми стенами и крышей, местами высокой и куполовидной, подпираемой могучими колоннами, а местами почти касающейся пола. На этой крыше размещались большие пылающие шары, излучавшие слабый голубой свет, как будто флюоресцентный. Воздух был тяжелый, полны испарений с острым горьким вкусом, очень неприятный. Валентин лежал на мокрой скользкой поверхности, грубой на ощупь, с глубокими морщинами и непрерывно пульсирующей. Приложив к ней руку, он почувствовал содрогание где-то внутри. Текстура поверхности не походила ни на что из виденного им прежде, а эти слабые, но ощутимые движения внутри наполнили его Удивлением, как будто то, куда он попал, было не загробным миром, а всего лишь гротескной галлюцинацией.

Пошатываясь, Валентин поднялся на ноги. Одежда его была мокрой, один ботинок где-то потерялся, легкие казались полными воды, и он весь дрожал. Кроме того, нелегко было держаться прямо на этой непрерывно трясущейся поверхности. Оглядевшись вокруг, он увидел что-то вроде тусклых бледных растений, гибких, мясистых и безлистных, поднимающихся из почвы. Они тоже дрожали от каких-то внутренних напряжений. Двигаясь между двумя высокими колоннами, а потом через место, где потолок и пол почти соприкасались, Валентин заметил что-то вроде пруда какой-то зеленоватой жидкостью. Все остальное терялось в сумраке.