Замок на двоих

Я не хотела слышать больше ни единой фразы, поскольку боялась, что он невероятным образом убедит меня отправиться в пансион. И решила прибегнуть к самому разумному решению – уйти.

– Спокойной ночи, ваша светлость!

Брюнет ничего не ответил. Он стоял, уставившись куда-то перед собой невидящим взглядом. При этом каждая мышца в его теле была напряжена. Не понимая, что на мужчину вдруг нашло, я пожала плечами и устремилась к двери.

Стоило сделать пару шагов, как длинные мужские пальцы плотным кольцом сомкнулись вокруг моего запястья. Я резко развернулась и в следующий миг оказалась вжатой спиной в остывающую печь. С моих губ не успел сорваться протестующий крик – лорд Эткинсон зажал мне рот ладонью. Свободной рукой, щелчком пальцев, погасил освещение. Он сделал это ровно за мгновение до того, как распахнулась дверь, вспыхнул яркий свет и помещение наполнилось шаркающими шагами!

Кровь тотчас с невероятной скоростью понеслась по венам, ладони покрылись липкой испариной, а по спине потекла капелька холодного пота. Я боялась представить, что будет, если кто-то из слуг обнаружит нас в столь щекотливом положении.

«Мы вынуждены пожениться», – прямо-таки расслышала я вердикт опекуна и пришла в неописуемый ужас. Замужество не входило в мои ближайшие планы, поэтому я превратилась в каменное изваяние. Вдруг пронесет?

Герцог почти сразу убрал руку с моего лица и осторожно положил на плечо, хотя мог опереться ею о печь. Его горячее дыхание окутывало мою шею, шевелило локоны возле уха, касалось губ…

«Теперь понятно, что толкнуло его на откровенность, – подумала я, почувствовав исходящий от лорда Эткинсона ярко-выраженный запах рома. – Отчим тоже был всегда необычайно разговорчив и искренен после пары стаканчиков виски или портвейна».

Отстраниться от брюнета не было возможности. Я стала заложницей непредвиденной ситуации. И мне не оставалось ничего, кроме как против воли впитывать тепло его тела, ощущать твердость его мышц под рукой. Вскинуть ее и упереться ладонью в крепкую мужскую грудь – последнее, что мне удалось сделать, прежде чем я оказалась в ловушке. Чем допустила ошибку.

От волнующей близости меня охватила легкая дрожь. Сердце оглушительно забарабанило в груди. Как мне хотелось замедлить его стук, который, очевидно, слышал и герцог. Но ничего не могла с собой поделать.

Я молилась, чтобы выпавшее на мою долю испытание поскорее закончилось. Тяжелые шаги то приближались, то отдалялись, но затем они прозвучали совсем близко. Тогда брюнет подался вперед и впечатал меня своим отменно сложенным телом в печь. Мне с трудом удалось подавить рвущийся наружу стон и удержать зажатые в левой руке мешочки.

«Кажется, мы влипли!» – пронеслась в голове тревожная мысль, и я задрожала еще сильнее.

Неподалеку от печи раздался плеск воды, за ним последовал глухой стук металлической кружки о что-то стеклянное и снова плеск. Череда звуков повторялась раз за разом. Очевидно, кто-то из слуг набирал в кувшин воду. Мы же стояли в считанных дюймах от ведра.

Едва он был наполнен, а кружка повешена на крюк, в помещении погас свет, дверь со скрипом закрылась, а шаркающие шаги и вовсе затихли.

Я облегченно выдохнула, кое-как высвободила из заточения руку, все тем же щелчком пальцев зажгла магическую лампу и с улыбкой произнесла:

– Не попались.

Герцог и на этот раз ничего не ответил. Напряженно всматриваясь в мое лицо, он продолжал стоять неподвижно, будто мраморная статуя. Красивая мраморная статуя!

– Пожалуй, я пойду, – с наигранной легкостью произнесла я, намекая его светлости, чтобы освободил путь.

– Два дня, Алексия, – напомнил он, глядя на меня с выражением, которое я назвала бы нежностью, будь оно на чьем-нибудь другом лице.

Еще мгновение – и опекун наконец-то отошел в сторону. Я тотчас сорвалась с места и устремилась в свои покои. Только оказавшись в родных четырех стенах, я почувствовала себя в безопасности. Прильнув спиной к двери, закрыла глаза и постаралась унять учащенное сердцебиение.

– Бездна! – зло выругалась я, когда перед внутренним взором всплыл образ лорда Эткинсона, который не способствовал восстановлению душевного равновесия.

Казалось, я вновь ощущала его дыхание на своих губах, твердость мышц под пальцами, жар ладони на своем плече…

– Тебя как за смер-ртью посылать! – вернула меня на землю Лапка.

В каждом движении любимицы: взмахе хвоста, подергивании усов, переступании с лапы на лапу – читалось негодование. Впрочем, оно улавливалось и в голосе.

– Считай, что за ней и послала, – произнесла я, отлипая от двери. – Отныне я ни ногой на кухню. Тебе надо будет, вот и иди. Я запаслась сухарями.

В подтверждение сказанного потрясла ими в воздухе. Изумрудный комок задумчиво крутанулся вокруг себя и полюбопытствовал:

– И как долго собир-раешься пр-ровести в заточении?