Замок спящей красавицы. Полное собрание сочинений. Том 2

И Клементина всегда следовала его совету. Иногда в своем портфеле он приносил бутылки. «Поммар» или «Шатонеф». Он подмигивал Клементине, зная, что та любит вкусно поесть. Смотрел на вас из-под тяжелых век и мгновенно узнавал то, в чем совсем не хотелось признаваться, заговорщицки смеялся, упираясь подбородком в воротничок. Может, он так же смеялся, глядя на Мамулю.

Раймонда наполнила графины, растворила таблетку в стакане с водой.

— Это чтобы заснуть, — объяснила она. — Вам тоже не мешало бы принять.

— Дети, за стол! — закричал дядя. — Я мою руки и сажусь.

Реми зажег свечи, воткнул их в подсвечники, а Раймонда резала хлеб, расставляла стулья.

— Я сяду рядом с ним, — решил Реми.

Клементина внесла суп. Все сели. Вернулся дядя с двумя бутылками в одной руке и кожаным портфелем в другой.

— Я просто без сил. Терпеть не могу этот свет, словно на похоронах. Тоскливый, все время дрожит. Нет, мне супа не надо.

Он достал из портфеля несколько досье, открыл их, положил рядом с тарелкой, бросил в рот кусочек хлеба, и щеки заходили ходуном.

— Если бы только мой уважаемый брат захотел меня послушать, — проворчал он, — с этим Виалаттом было бы покончено в сорок восемь часов. Купить грузовики у Управления государственного имущества! Вы представляете! Да через сто километров по такой трассе они превратятся в груду металлолома. Но у моего брата принцип — не двигаться с места. Он работает с планами, сообщениями, бумагами.

Дядя повернулся к кухне:

— Ну как там омлет, готов?

И хрипло продолжил:

— Не наша забота таскаться за товаром. Пусть арендаторы сами доставляют его в порт. Или у них грузовиков не хватает?

— Вы все время критикуете, — заметил Реми. — А вы что бы сделали на месте отца?

Он уловил, что Раймонда подает ему знаки, но решил их не замечать. Он никого не хотел замечать.

— Нет, вы слышите! — сказал дядя. — Я критикую! Я не успел и рта раскрыть, как уже не прав. Ну что ж, отныне я не буду неправым. Я покидаю фирму Вобере, мой мальчик. На сей раз решение принято. Потому как мне надоело двадцать лет кряду таскать каштаны из огня для других.

Он плеснул себе вина, пока Клементина раскладывала омлет.

— Для других? — сказал Реми. — Вы, по-моему, перебарщиваете.

— Дурачок, — возразил дядя. — Кому пришла мысль скупить склады Буассари, а? И создать межарендаторский союз производителей? Я университетов не кончал. Я не юрист, но умею управлять людьми. Где бы сегодня был твой отец, если бы я не удерживал его от ошибок? Он не сумел даже стать главой семьи. А что я получил взамен? Даже благодарности не заслужил. Ему все позволено, господину Вобере. Даже наша бедная мать стояла перед ним на коленях. Он был таким серьезным, таким представительным! Глава семьи! Есть, между прочим, кой-какие подробности, которые тебе неизвестны, мальчишка. Но я могу тебя просветить.

Реми побледнел. Он пил, не отрывая глаз от дяди, решив противостоять ему до конца.

— Мне бы хотелось их услышать, — прошептал он. — Особенно в вашей интерпретации.

— Наглец… Клементина, что там дальше? Хотя нет. Дайте мне кофе. — Он кое-как запихнул бумаги в портфель, отодвинул тарелку. Клементина молча принесла ветчину. Уже давно наступила ночь. Над столом нависали во мраке три лица, а за ними шевелились большие тени. Дядя выбрал сигару.

— Я ухожу, — сказал он. — Понимаешь? Ухожу… Это калифорнийское дело, которым пренебрегает твой великий отец… так вот, я беру его в свои руки. И естественно, забираю свою долю капитала из Союза. Мой брат давно предупреждён. Пусть выкручивается. Мне надоело играть роль преданного пса. И кстати, я уверен, мой дорогой Реми, что ты вскоре успешно меня заменишь.

— Не сомневаюсь, — сказал Реми.

Дядя сжал кулаки, мешки под глазами задрожали. Он закурил сигару.

— Вам следовало бы уехать со мной, мадемуазель Луанс. Мне потребуется там секретарша. И уверяю вас, вы не прогадаете.

Из-под полуопущенных век он следил за Реми.

— Мы будем путешествовать, — прибавил он. — Самолеты… Нью-Йорк… Лос-Анджелес… Как вам это нравится?

Клементина поставила перед ним полную чашку горячего кофе, и он зашуровал в сахарнице.

— Теперь, когда мсье, мой племянник, выздоровел, вы уже не нужны ему в роли сиделки. — Он улыбнулся, выпустил дым через нос. — Это будет выглядеть неприлично.

Реми бросил вилку на скатерть и так резко встал, что пламя всех свечей разом отклонилось.

— Все это блеф, — стиснув зубы, заметил он. — Блеф! У вас нет ни малейшего намерения уходить. Вы говорите это, желая произвести впечатление на Раймонду. Вы хотите знать, поедет она с вами или нет, да? Так вот, тут вы тоже просчитались. Во-первых, вы ей не нравитесь.

— Может быть, она тебе это сказала?

— Вот именно!

Дядя залпом выпил кофе, промокнул усы платком, медленно встал.

— Я уезжаю завтра в семь утра, — сказал он Раймонде. — Будьте готовы.

— Она не поедет! — крикнул Реми.

— Посмотрим.

Он остановился рядом с племянником, одна рука под мышкой, в другой — сигара.